Черная корона

Александра заглянула в его кабинет, поддразнивая, помахала в воздухе крохотной коробочкой с пирожными, от которых по кабинету тут же поплыл сладковато-нежный запах ванили и шоколада, и спросила:

— Женя, будешь?

— Давай. — Он кивнул, не обращая внимания на то, что Сашка снова опустила его отчество.

Знакомы были давно, еще со студенчества. Отношения были теплыми, дружескими. Сашка часто приходила к ним с Эллой в гости, без конца представляя им все новых и новых своих избранников. Напивались иногда, часто ездили на природу, удили рыбу. Хорошо было, какое тут, к черту, может быть отчество?! При посторонних — да, а тет-а-тет — ну его к черту.

— С чаем или с кофе? — уточнила Александра, вдруг нахмурилась и спросила: — Что-то ты, Женек, со своей молодой женой не очень хорошо выглядишь. Не высыпаешься, что ли?

Его гражданское сожительство с Еленой Александра не то чтобы не одобряла, она его просто-напросто игнорировала. Не стало рыбалок, застолий за полночь, не стало ничего. Одно вот имя без отчества их теперь и связывало.

— С кофе, Санек, с кофе я стану есть твои пирожные, — уточнил он, мягко опустив второй ее вопрос.

Он ничего ни с кем не собирался обсуждать. Ни того, почему не высыпается. Ни того, отчего так скверно выглядит.

Устает он, понятно? Просто устает от работы, от новых отношений, которые предстоит еще строить и строить. Ведь и фундамента еще не возведено!

Устает от мыслей подлых. И от ревности еще, да!

Стыдно кому признаться, он ревновал свою бывшую жену ко всем и ко всему. Даже к несуществующим любовникам, которые еще только могли у нее появиться, ревновал. Ревновал к новой работе, новой мебели, которую сам же ей и подарил и на которой она теперь сидит и лежит без него. К его отсутствию в ее жизни ревновал особенно. И терзался день за днем в мыслях: а думает ли она о нем, а вспоминает ли, а что именно думает, что вспоминает?

Дверь распахнулась, вошла… Нет, не вошла, ворвалась Сашка и уставилась на него чумовыми потемневшими глазищами. Рот распахнут, глаза того гляди вывалятся и руками вспархивает, как курица, ей-богу.

— Саш, ну чего еще? Чайник выкипел или пирожное на пол уронила? — улыбнулся ей Женя, зная за секретаршей слабость к паникерству.

— Там!!! Там, Женя!!!

— Что там? Ну что там? — Он вытянул шею, пытаясь просмотреть приемную из-за Сашки в распахнутую настежь дверь. — Нет там никого. Ты чего всполошилась?

— Там звонят! — выдавила через силу она и очень громко, как-то неестественно громко всхлипнула. — Там, Женя! Там Элла…

Эллы никакой в приемной не было. Он видел это преотлично. И разозлился тут же от ненужного упоминания имени бывшей жены. Он себе не позволял ее имя лишний раз произносить, с чего вдруг это стало позволительно Сашке?

— Где Элла, Сашок? Ты можешь говорить внятно?

Странно, но даже в тот момент не было предчувствия беды. Принялся перебирать бумаги. И все ждал, когда она либо уйдет, либо объяснится. А она вдруг разревелась. Да громко так, по-детски совершенно, плечи, грудь принялись чудно так подпрыгивать. Какие-то судорожные всхлипы из горла и ни одного внятного слова, ни одного ведь!

Не выдержал он, когда она в десятый раз назвала имя его бывшей жены. Выбрался из-за своего стола. Обошел Сашку стороной, выглянул в приемную и обнаружил телефонную трубку, снятую с аппарата.

— Алло! — рявкнул он непозволительно грубым для самого себя голосом.

— Евгений Викторович? — уточнил женский голос с излишней трагичностью.

— Да, Евгений Викторович у телефона. Слушаю вас.

И ведь снова ничего такого не закопошилось в мыслях. Ничего! Ни единого вопроса. С чего ему звонит незнакомка, к примеру? Почему у нее столь печальный голос? И чем она сумела в два счета так расстроить Александру — его секретаршу и в недалеком прошлом отличную подружку?

— Удальцов Евгений Викторович? — снова повторила настырная женщина, голосом еще более печальным, чем прежде.

— Он самый! — Он даже развеселился, помнится. — А в чем, собственно, дело?

— Вам звонят из Воронцовского отделения милиции. Железнодорожного отделения, — уточнила она, наконец-то его озадачив.

Милиция?! Да еще воронцовская?! С чего бы это? Это же черт знает где! Какое отношение это имеет…

И вот тогда она и сказала. Все так же, не меняя тона, женщина сначала спросила его про Эллу. Мол, какое отношение он к ней имеет и имеет ли вообще? Он сказал, что да, имеет. Хотя не имел давно. Хотя подло предал ее и бросил потом.

А потом…