Черная кошка, белый кот или Эра милосердия-2

Хотя чего там сравнивать. Ассортимент был скудноват: что могло предложить хозяйство единоличника? Государственная торговля — всяческие райпо, сельпо, Орсы пока товарной массой не были не избалованы.

Пройдут годы, пока ярмарка-кирмаш превратится в привычные ряды автофургонов с надписями организаций, предлагающих всяческую всячину.

Мои размышления прервал "плюгавый". Четверо крестьян чего-то там не заплатили: то ли обязательные поставки, то ли налог какой-то. И он, тряся потертыми листиками, требовал принять меры к прекращению ими торговли. Этот типчик решил, что молодой и неопытный мент начнет поднимать ему авторитет. Придурок.

"Счаз. Только шнурки поглажу. Мне уважение местных и самому пригодится".

— Постановление суда или прокуратуры есть? — разговаривал я так, чтобы слушал один сельсоветчик. Правовая грамотность вясковцев не моя забота. А этот деятель пусть знает свои возможности.

И, развернувшись спиной к трем теткам, готовым к базарной склоке, пошел к оставшемуся на входе, скорее всего на своём излюбленном месте, Иванычу.

Торг был вялым. Народ больше языки трепал, чем боролся за выручку. "Семачкі", куда же без них — на каждом шагу. Местные домохозяйки, не спешащие с покупками. Сидят себе в сторонке, выделяя себя из крестьян. Типа они теперь "городские".

Моё недоумение рассеял "спец";

— Это они ждут, когда цены начнут снижать. Кто-то домой спешит, кому-то на выпивку не хватит…

Открывшаяся в девять пивная не пустовала, как и кусты за площадкой.

Такой расклад продолжился ещё минут десять. Мы здесь чужаки, местных реалий не знаем. Распивочная стала пустеть, домохозяйки по одной-двум пошли на закупки…

Со стороны станции, расположенной километрах в двух потянулись "челноки". Здесь их называли "мешочниками". Классические полосатые сумки заменялись парой связанных между собой прочных мешков. Одевались они через плечо: спереди и сзади. Выделялись трое или четверо счастливчиков, имевших тележки с маленькими велосипедными колесами. Самоделки. Тяжелые, но прочные. Наклюнувшаяся прогрессорская мысль умерла не родившись.

Пошел классический обмен дефицитов. Деньги, по моим наблюдениям, интересовали не всех. Одежда, обувь, керосин, мыло — вот главное, из-за чего крестьяне готовы были расставаться с совсем не лишними для них продуктами. "Пальцем пханая" колбаса была сметена первой. Бр-р-р какая… Масло, сметана, сушеные грибы, мука — предмет вожделения приехавших.

По нынешним временам все эти действия квалифицировались, как "черный рынок" и спекуляция. Вот только я был не совсем милиционер. И пресекать ничего не собирался.

Начали выборочную проверку документов. Власть мы здесь или как?

Большинство были из Витебска, Орши, Смоленска и других районов Восточной Беларуси и приграничья России.

И обрывки негромких разговоров. Как морской прибой, замолкающие впереди и возобновляющиеся за нами:

— … Швагер у меня в колхозе "Заветы Ильича", так у них на трудодень дали по полкило зерна. Как зиму переживут? Прям и не знаю…

— … Соседка в село к родне ездила Говорит страшное дело, как обносился народ…

— … Сын связистом работает. Рассказывает, в деревнях уже в хлеб мешают всё подряд. На трудодень почти не дали зерна…

— … Недород. А хлебопоставки дай. Колхозникам у нас на трудодень почитай ничего и не дали…

— … Сажают по "указу за колоски" люто. Говорят голод будет…

— … Обносился народец до последнего. У меня сестра на почте работает. Так говорит, некоторые на людях появляться стесняются. Ходят до холодов босыми…

— … У вас тут изобилие. У нас на рынке и купить нечего. Колхозники говорят, сами в зиму будем голодать…

Кирмаш это не только торговля, это и самые точные новости. То о чем не пишут в газетах. А значит правда…

Настроение у меня испортилось совсем. Эти безобидные разговоры "ни о чем", "самая точная правда" — несли в себе страдания и кровь, изломанные судьбы и смерти.

Коллективизация. То, что через десять-пятнадцать придаст местным вёскам, деревням и хуторам ухоженность и лоск. А сейчас она будет принята в прямом смысле в штыки.

Ни один здравомыслящий человек не захочет обрекать себя и всех близких на нищету и бесплатный рабский труд. Кто, кроме меня, здесь и сейчас знает о том, что будет? Люди при капитализме живут, не загадывая вперед. Я жил при развитом СССР и помню о трехразовом питании всей страны и ежегодных оплачиваемых отпусках на целый месяц. Жил и после развала, когда никому нет до тебя дела. Также как живут сейчас в этой вёске…

Снова и снова я думал о мерах противодействия этим разносчикам "правды". Но ничего не придумывалось…

Рынок без воров и жуликов. Несбыточная мечта. На поезде прибыла бригада "наперсточников".

Сволота приближалась развязной вихляющей походочкой. В кепочках и пиджаках, начищенных сапогах и ботиночках.

— Здрас-сь-те! — В уголке рта папироска, приподнятая за козырек кепочка. Воровской шик.

Мы для них привычный антураж. Безобидный. Как же меня в девяностых бесили слезы и недоумение их жертв. "Менты" только руками тогда разводили.