Черная кошка, белый кот или Эра милосердия-2

Я? Я — уже зараженный толерантностью, дерьмократией, хитростью и возрастом… я скорее всего сделал бы иначе. Я мог подставить его МГБ-шникам или ОБХСС. И он бы сел. Ибо дурак. Да и сам он, скорее всего, сел бы. Богатства выставленного напоказ — не прощает никто. Но в этот момент меня там не было. Рассчитался с ним обычный русский парень по праву обычной кровной мести… Нет, поначалу я конечно планировал все по-другому. Я думал поступить "по-уму". Хотел я поступить тихо и осторожно — просто организовать "несчастный случай" и незаметно уйти. Незаметно уйти получилось. С остальным немного хуже… Он, по моему плану — запросто мог отравиться некачественными продуктами или невзначай угореть по пьяной лавочке от не вовремя задвинутого дымохода. Он даже мог очень неудачно повеситься — и умирать часа три-четыре подряд, как минимум. Бывает… Ну не рассчитал человек длину веревки…?

Но вот склинило меня намертво. И все тут! Теперь-то уж чего? Как получилось — так получилось.

Убийство этого "представителя власти", совершённое с особой жестокостью и цинизмом, теперь будут раскапывать очень тщательно. Ну да и флаг им в руки. Баб этот шустрик — менял как перчатки. А знала о Сереге только одна соседка. И большой вопрос, захочет ли она сообщать что-то о некоем женихе. Адрес и фамилию Серега не оставлял. Да и найдут ли ее? И докопаются ли вообще до этой истории почти полугодовой давности…

МГБ-шники найдя столько улик — подельников возьмут на раз-два. А искать мифического мстителя вряд ли кто захочет. Вон сколько подозреваемых. Останется только выбить нужные показания. А это они умеют — не отнять. Тем более могут посчитать, что таким образом специально следствие старались в сторону отвести. — Наследили мы…

Я несколько недоуменно посмотрел на Генриха. Я наконец стал соображать оторвавшись от своих размышлений… Мы стояли на пустыре. В моей руке оказалась маленькая фляжка. Выдохнув, я отхлебнул. Занюхал рукавом и, передав ее Семёну, поинтересовался:

— С чего бы это?

— Уж больно кроваво ты его "разделал". В покое не оставят.

Я несколько презрительно хмыкнул:

— Собака след не возьмет. А тряпки мы сейчас сожжем или утопим… Мой извращенный ум озаботился даже такой мелочью, как отпечатки обуви пригодные для идентификации. Поэтому на сапоги были надеты самопальные тряпочные "бахилы". Которые мы сейчас и собирались уничтожить. — Он тебе все рассказал? — я наконец-то озаботился настоящим.

— Да-а… И схему и подробности… У них там интересная схема воровства.

Четверо их было… Ну, ты как? Уже соображаешь?

— Да, спасибо, — самогон, прокатившись по пищеводу, зажег успокоительное тепло в животе.

— Слухай Генрих, — влез в разговор Семён. — А шо он там плел насчет работника сполкома.

— Нельзя убивать советских ответственных работников! — нравоучительно и агитационно-плакатно выдал Генрих. И так же глумливо добавил. — За меня обязательно отомстят! Вас — найдут!

Ну не дурак ли? Совсем он тут в тылу страх потеряли.

— Тю-у…? Ты дывысь яка паскуда…?! Ну, за удачу! — Семён от души отхлебнул в свою очередь из фляжки и предал ее Генриху.

Тот в два глотка добил остатки, занюхал рукавом и продолжил:

— Приказ о его назначении уже был подписан, — это он уже мне. — Это по его словам. Так что убил ты… мы — убили, несгибаемого борца и уже советского ответработника. Хай поднимется до небес. МГБ землю будет рыть. Я ведь еще и кошку на двери нарисовал. В деле были небезызвестный тебе — Паровоз и начсклада. Ну и мелочь — шофер с экспедитором. А МГБ думаю будет очень интересно, откуда у него такие ценности?

— Хто ж этаку суку до начальства пропустил? — Сёма все никак не мог успокоиться.

— Дал — кому надо или речи правильные говорил, — на полном автомате ответил я.

— Кому дал? — переспросил Семён.

— Экий Семён вы тугодум, — чуть ерничая, ответил ему Генрих. — Поговорку слышал: "С сильным не борись, а с богатым не судись". Делился с кем надо…

— Геня! Сдается мне — не любишь ты советскую власть.

— Я не власть не люблю. А вот таких приспособленцев ненавижу. Я как всю эту жратву увидел — так у меня в голове, что-то помутилось. Я его и сам хотел прикончить… — в голосе Генриха появилась глухая ненависть.

— Ага… и я… Ничуть эту гниду не жалко. Только это твое дело, командир. Мы потратили еще с полчаса, разрабатывая схему следующего акта. На прощанье мне сунули в руки тяжеленный вещмешок.

— Это чо?

— Шо-шо? Трохвеи! — удивление на лице Семёна было абсолютно искренним. — Хиба ж не можно усэ там оставить. Узяли малость.

— Бери, командир — Шац твердо кивнул. — Месть — это твоё. А трофеи — это наше!

Это правильно!

Я только и смог, что кивнуть в ответ.

Планы… "Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах". Все они просто полетели в задницу. Как говорится: "Человек предполагает, а бог располагает!".

Утром на построении огласили приказ. Мне нужно было выдвигаться на западные рубежи моей Родины. Теперь уже там я должен защищать Советскую власть, во главе сводного отряда милиции… аж из пяти человек.

Сутки на сборы.