Черная кровь

Он говорил уверенно, даже чуть грубовато, как давно уже никто не говорил с древним магом, а сам не мог избавиться от страха, а вернее – от двух страхов: от того, что туманом наплывал из-за угрюмых елей, паутиной ложась на душу, и от другого – обычной человеческой боязни, что он не сумеет помочь товарищам, а то и просто повредит им своим бегством через заколдованный лес.

Однако через несколько шагов Уника, которую ему приходилось поддерживать, вздрогнула и медленно, как бы просыпаясь, выпрямилась. Глаза, прежде устремлённые в бесконечность, обрели свет разума. Таши ослабил хватку, позволяя Унике идти самой.

Через час они добрались к месту вчерашней ночёвки. Лишь там Таши позволил себе расслабиться. Он уложил Унику и Ромара на оставшемся с ночи лапнике, набрал хвороста и валежника, споро вытер огонь – теперь на это уже уходило не так много времени – и лишь затем позволил пострадавшим рассказывать, что с ними приключилось. Выяснилось, что ни Уника, ни Ромар ничего рассказать не могут. Они помнили, как шли следом за Таши, а потом мир резко крутанулся и они обнаружили, что идут в обратную сторону, а голова гудит немыслимой болью. Тот час, что они прошагали в беспамятстве, полностью выпал из их жизни.

– Ну что ж, – заключил Ромар. – Похоже, нам встретилось могучее колдовство. Не знаю, то ли это, что мы ищем, но, во всяком случае, уже что-то. Тебя, Таши, оно затронуло меньше, то ли потому, что ты поздоровее нас, то ли оттого, что у тебя не такие изощрённые способности к колдовству. Должно быть, здешний колдун бил нас нашей же собственной силой. Ну ничего, теперь мы знаем, что нас ждёт, и как-нибудь сумеем разведать, кто нас так больно пристукнул.

Ромар хорохорился и, казалось, готов был хоть сразу идти в логово неведомого лесного колдуна, но на самом деле едва сидел, да и на следующий день не сумел прийти в норму, то и дело засыпал в самые неподходящие минуты. Уника чувствовала себя не лучше, жалуясь на ломоту в костях и головную боль. В некотором роде это даже устраивало Таши, поскольку избавляло от необходимости долгих объяснений. Таши твёрдо заявил, что необходимо хотя бы день отдыхать и только после этого предпринимать какие-то шаги. Он устроил спутников на днёвку, а сам ушёл в лес, сказав, что не может больше есть болотную птицу с черемшой, а хочет поискать настоящей добычи, какую пристало приносить мужчине.

– Ты только в ту сторону не ходи, – напутствовал его Ромар. – Пропадешь один.

– Сам знаю… – проворчал Таши недовольно. – Там лес выморочный, и лягушки не поймаешь, не то что дельного зверя.

Но на самом деле, отойдя чуть в сторону, Таши сделал круг и поспешил к заколдованному месту. Сейчас, когда за плечами не было тяжёлого груза, а за спиной – людей, которых надо оберегать, Таши чувствовал себя куда уверенней. Короткое копьё торчало над плечом, в руках изготовлен лук с наложенной на тетиву стрелой. Таши осторожно двигался, стараясь не пропустить того момента, когда подкрадётся к нему пугающее вражье колдовство. Но именно из-за того, что все чувства были настороже, он и не заметил начального момента и лишь потом осознал, что уже давно ощущает тревогу, перерастающую в откровенный страх. Больше всего изводила мёртвая тишина, какой в природе и не бывает. Это безмолвие обещало неторопливое, но неуклонное приближение неведомого. О нём ничего нельзя было сказать, и это пугало больше, чем любая явная опасность. Утешало лишь одно: Таши знал – его пугают, а раз пугают, то, значит, сами боятся.

Таши остановился, старательно, напоказ зевнул и крикнул, преодолевая отчаянное желание затихнуть, стать неприметным, спрятаться:

– Долго вы будете кустами шуршать? Я и младенцем мышей не боялся. Коли вы там есть – покажитесь, а коли нет никого, так и нечего кудесить зря, всё равно мне от ваших стараний ни жарко ни холодно!

Разумеется, никто на его призыв не объявился, и Таши зевнул ещё раз, на этот раз широко и со вкусом, выказывая всё своё презрение трусливому противнику. Прошёл ещё немного, уже не вглядываясь в чащу и опустив лук. Кого бояться? Пусть его боятся. А он отдохнёт немного и пойдёт дальше. Волоча ноги, Таши подошёл к столетней ели, опустился на мягкий пружинящий мох. Глаза слипались сами собой. Всего одну минуту… Жаль, не успел додумать какую-то мысль… а потом ведь забудется. Когда же это было?.. Суметь додумать мысль… Минуту посплю и вспомню.

Сон уже свалил его, когда Таши наконец вспомнил: вот так же он старался додумать важную мысль на испытании, а зелье, поднесённое Уникой, путало мысли и не давало сосредоточиться.

– Опоили! – произнёс Таши и отчаянно затряс головой, стараясь прогнать наплывающую сонливость.