Черная Кровь Победы

— В СССР гриф «совершенно секретно» называется «строго секретно». — Невозмутимо ответил Джон Смит и устремил свой взгляд на Рябова. — Ведь так?

— Абсолютно точно, уважаемый. — Чуть не сглотнув слюну, ответил Александр.

— Извиняюсь. Продолжайте, полковник Корнуолл.

— Так вот, у перебежчика должна находиться информация о строящихся новых ветвях трубопроводов и государственных хранилищах нефтяных запасов в Закавказье, в связи с увеличением добычи и реорганизацией, и усовершенствованием логистики. — Корнуолл взял небольшую паузу. — Поэтому мы и пригласили уважаемых специалистов.

Двое гражданских развели руками и поклонились присутствующим.

— Само собой, подрыв военной мощи СССР интересует и нас, военных. Поэтому на совещании присутствуем и мы. Я, полковник Корнуолл, и два моих офицера.

— Спасибо за то, что ввели нас в курс дела. — Тихонько усмехнулся Джон Смит. — Ваше слово, Александр Борисович Рябов, капитан РККА. Уже, скорее всего, бывший?

— Скорее всего. — Сдержанно ответил Рябов. — Наверное, трибунал уже заочно лишил меня звания и приговорил к смерти.

— Скорее всего, скорее всего… — Откликнулся эхом Джон Смит.

Капитан понял, что от него уже ждут информации, и поднялся, поклонившись присутствующим:

— Вот интересующая вас информация. Передаю ее специалистам. — И Рябов расстегнул куртку, вытащив из ее кармана жестяную коробку, которую положил перед нефтяниками-трубопроводчиками.

— Благодарю вас, капитан. — Отозвался один из специалистов, тут же откинув крышку и со своим сотоварищем вытягивая листы.

Корнуолл, взяв небольшую паузу, поинтересовался у специалистов:

— Сколько вам сейчас надо времени, чтобы сделать выводы?

— Около пяти минут, если вы не будете нас отвлекать. — Ответил другой нефтяник, не тот, что разговаривал с Рябовым.

— Окей. Тогда мы подождем. — Заключил Корнуолл.

— Великолепно. Тогда у меня есть к Рябову несколько вопросов… — По лицу Джона Смита скользнула бледная улыбка.

— Я в вашем распоряжении.

— Что ж, тогда ключевой вопрос: как вам удалось достать информацию, с которой сейчас знакомятся наши уважаемые специалисты?

— Очень просто. Когда погиб наш комиссар Колесниченко, убитый в процессе перестрелки с вашим агентом — комполка Устиновым, я пришел к нему в кабинет и порылся в нем. С целью найти какую-нибудь информацию. Я знал, что начнутся проверки, и мне, так или иначе придется бежать. Вот и решил подстраховаться, чтобы обеспечить свое будущее.

— Очень разумный поступок, капитан. Очень. Я уважаю ваш интеллект и расчет. — Ответил Джон Смит. — Но почему вы были так уверены в том, что вам придется бежать? Разве в СССР не гуманное социалистическое законодательство?

Рябов понял, что вопрос с намеком. На Мэтью слова об ужасах СССР возможно и возымели бы эффект, но это не для Джона. Ему нужен другой ответ. Поэтому, немедля он ответил ему:

— Все так. Но после такого чрезвычайного события было возможно, что ситуация пойдет по русской поговорке «лес рубят — щепки летят». То есть начнут хватать всех подозрительных, а разбираться будут потом. А я, с учетом тех факторов, о которых вы уже знаете — подозрительный. К тому же… Я ведь действительно не слишком люблю Советскую власть. И из-за отца, и потому что мне хочется, и всегда хотелось немного лучшей жизни. Я, в конце концов, не рабочий класс. А тут все сошлось, и… Знаете, некоторые решения долго зреют исподволь, а потом спонтанно прорываются. И назад дороги нет. Тогда приходится все менять в корне. А у меня такое мировоззрение, что все изменения к лучшему. — Рябов старался говорить как можно искреннее, он вошел в роль.

— А как же мать? — Внезапно поинтересовался Джон Смит.

Капитан понял, на какой опасный вопрос он нарвался. Если он «благородный», каким себя показывал, то он не должен плевать на мать. Но при этом он еще и расчетливая сволочь… Как бы ответить? Главное — без длинных заминок. Но и не совсем без паузы, иначе его заподозрит этот опасный человек в выученной легенде.

— Вы думаете, что я не размышлял об этом? но, во-первых, то самое законодательство. Возможно, ей ничего не будет, как члену моей семьи. Мы слишком давно не виделись. А, во-вторых, я уверен, что она бы одобрила мой поступок. В конце концов, кто как не она сделала меня таким, как я есть? А больше родственников, которые могли бы пострадать из-за моего решения у меня в принципе, нет. — После короткой паузы ответил Рябов. «Достаточно благородно и достаточно по-сволочному».

— У вас практически совсем нет совести, Александр. — Уронил еще одну тихую фразу Джон Смит.

«Какое это имеет отношение к делу? О чем он говорит? Провоцирует?»

— Почему же! Не стоит так говорить! Вы почти оскорбляете меня. У меня есть и совесть и честь. — Ответил Рябов, придав своему голосу умеренно-возмущенный тон.

— Хорошо, есть. — Чуть улыбнулся Джон Смит.

«А вот мне кажется — действительно нет» — тихонько шепнул один из офицеров Корнуоллу. Тот сдержанно кивнул и шепнул в ответ: «А что ты хочешь от русского, к тому же предателя?».