Черная кровь Сахалина. Генерал-губернатор

— Что с тобой?

— Дерьмо… — Дюбо убрал руку, показывая кровоточащую рваную рану на лице. — Эта… — он пнул тело одной из японок. — Какую-то хрень из волос вытащила…

— Этим? — я присел и поднял с пола трехгранную заколку с замысловатым наконечником. — Сам виноват. Но можешь трахнуть ее по-быстрому, пока еще живая.

— Пусть эту паршивую тварь крысы трахают… — Люк пренебрежительно фыркнул.

— Товар отличный, зря. Но как хочешь, — я пожал плечами. — Тащите канистры, косоглазым связать руки и ноги. И закидайте их хламом.

— Может добить? — быстро поинтересовался Лелюш, но после моего взгляда сам зашипел на бойцов. — Шевелитесь обезьяны, живо, живо…

Нос резануло едким смрадом, помещение быстро залили бензином, а двери подперли снаружи.

— В сторону… — я протянул Гастону палку с намотанной на конце ветошью.

Лелюш быстро чиркнул спичкой, пакля мгновенно вспыхнула бесцветным пламенем.

Я сжал зубы, закинул палку в форточку. Со звоном посыпались стекла, из окон выплеснулись длинные чадные языки огня.

Воздух рванул пронзительный нечеловеческий визг.

Но я уже ничего не видел и не слышал, потому что перед глазами стояла обугленная маленькая фигурка бабушки Неонилы, застывшая словно в пантомиме, среди сгоревшего овинника.

И страшное синее лицо повесившейся Насти…

Исказившееся в немом крике лицо распятого дяди Яцека…

Пустые глазницы заживо освежеванной тети Стаси…

И лица тысяч невинных людей, убитых японцами на Сахалине…

— Кэп…

Я очнулся и посмотрел на Лелюша.

— Кэп, вы в порядке?

— Да. Расходимся. Форму уничтожьте. Я по собственному плану. Завтра загляни к Шарлю, заберешь премию. До конца недели свободны.

И не оглядываясь пошел по улице. Ночь еще не закончилась…

Через час я уже был возле отеля «Гранд-Палас-Люкс».

Рядом с входом, оформленном в роскошном стиле «Помпадур», скучали швейцары и лакеи в красных курточках.

Я немного поглазел на них со стороны и прогулялся к другому концу площади, шмыгнул во двор жилого дома, огляделся и принялся взбираться по пожарной лестнице на крышу.

А еще через несколько минут, через открытое окошко, влез в чердачное помещение.

— Жили у бабуси, два веселых гуся… — огляделся и выудил из-за ящика завернутую в тряпку винтовку.

Развернул ее и принялся навинчивать на ствол черный цилиндр глушителя.

Сам ничего не изобретал, в виду очень скромных познаний в этом деле. Все уже изобретено до нас. Патентованный винтовочный глушитель системы Максима. Но не того знаменитого «дядюшки» Хайрема, а его сына — Хайрема Перси. Прост как топор и, главное, работает. Винтовка — Винчестер армейской модели 1988 года, под патрон 30–40 Krag. Прицельные — механические, оптика мне даром не надь на таком расстоянии. Тут-то всего сто пятьдесят метров.

Собрав оружие, я втолкнул в казенник обойму, и поставил винтовку рядом.

Теперь только ждать. Изначально я задумывал более эффектную акцию, но ввиду ограниченности времени, придется обойтись упрощенным вариантом. В любом случае, итог будет один. Хотя жалко… смерть от пули в лоб и на колу, к примеру, несколько разные вещи.

После художеств на Сахалине, я даже начал опасаться, что стал маньяком. В Средневековье всякое случалось, но, как ни крути, особой жестокостью, особенно по сравнению с некоторыми персонажами того времени, я не отличался. А на острове как с катушек слетел. Но потом нашел этому объяснение. Все банально, я просто перестал видеть в японцах людей. Они заслужили такого штабс-ротмистра Любича. И прошедшее время, никак не изменило меня. Я дико ненавижу эту нацию. Да, знаю, я не прав, но ничего с собой сделать не могу. И не хочу.

Время пролетело незаметно, я словно впал в летаргию. Но очнулся точно в нужное время.

На входе в отель засуетилась обслуга. Подтянулось несколько полицейских и французских военных, подогнали три машины.

— Пляшут шуты на веревке,

Дергают петлю ритмично…

Затвор с лязгом вогнал патрон в патронник.

— Ох, до чего же мы ловки,

Как же мы пляшем отлично…

Швейцар распахнул дверь и из отеля вышло несколько японцев в военной парадной форме, в попугайских треуголках, с аксельбантами и саблями.

— Пляшут в петельках шуты,

Ах ты, ух ты!..

Палец выбрал свободный ход спускового крючка.

Винтовка несильно дернулась, а уже через мгновение, маленький сухенький старичок, расплескав руками по сторонам, опрокинулся навзничь.

Лязг затвора, короткий свистящий треск — второй японец пошел боком, споткнулся и кубарем покатился по лестнице.

— Ну а ветерок легко

Песни носит далеко!..

Я улыбнулся сам себе, подхватил винтовку, слез с дома, выбросил оружие в открытый канализационный люк, закурил и неспешно побрел по улице.

К обеду, я уже был дома.

— Как?

— Спит… — шепотом ответила Мадина. — Хорошо поработал?

— Отлично! — я улыбнулся, чмокнул падчерицу в щеку и ушел к себе.

Наплескал в стакан арманьяка, посмотрел на себя в зеркало, после чего, неожиданно, исполнил несколько коленцев Комаринского. В присядку, с притопом и веселым гиканьем.

— Саша?

От неожиданности, я даже выронил бокал.

В двери стояла Майя. Худая, бледная, но живая. И злая.

— У тебя есть повод пить с самого утра?