Черная кровь Сахалина. Генерал-губернатор

В центр зала стремительно вышел молодой парень, в студенческой тужурке, вздернул вверх руку с зажатым в ладони с каким-то шарообразным предметом, и ломающимся нервным баском воскликнул:

— Слушайте мой манифест!!! Хватит угнетения невинных, пришла пора справедливого возмездия…

В это же время, одна из дверей распахнулась и в зал, глухо мыча и протягивая руки вперед, точь-в-точь, как киношный зомби, заявился Распутин.

Очень ожидаемо, никто манифест слушать не стал. На Гришку тоже никто не обратил внимания. Публика с истошными воплями ринулась во все двери и снесла «святого старца» с ног.

Студент недоуменно оглянулся и принялся ожесточенно дергать за торчавший из «бомбы» шнурок.

— Твою мать, это просто цирк какой-то… — обреченно вздохнул я и выдернул из кобуры Браунинг.

К счастью у нигилиста что-то не срабатывало.

Я не стал стрелять, просто подскочил к нему и стукнул рукояткой в висок. Хотел подхватить выпавшую из руки бомбу, но не успел.

Черный цилиндр брякнулся на вощеный палисандровый паркет. Совершенно неожиданно, в нем раздался звонкий щелчок.

Я ахнул и в лучших футбольный традициях пнул его к дальней стене, после чего закрылся студентом.

Адская машинка все-таки взорвалась. Но как-то не сильно, я мне почему-то даже уши не заложило. Хотя зеркала на стенах и окна вынесло начисто. Я сбросил с себя слабо повизгивающего студентика и, не веря, что в очередной раз остался живым, осмотрелся. Сквозь вонючий, сизый дым мало чего было видно, но я все-таки заметил, что публика вроде успела сбежать.

Но не все…

На засыпанном обломками стекла и штукатуркой полу у стены валялось человеческое тело.

В рясе и сапогах.

Я подошел к нему и с ужасом понял, что гребаный старец все еще живой.

Гришка ненавидяще уставился на меня и словно рыба беззвучно шевелили губами.

— Да что же это такое… — я быстро подобрал длинный острый осколок зеркала и воткнул ему в глаз. А потом, вбил в глазницу каблуком.

Ну вот, теперь, кажется все…

Глава 23

К тому времени, как в зал начали заглядывать первые любопытные, я успел убедиться, что Григорий свет Ефимович, наконец, окончательно отбросил ласты, далее качественно набил морду бомбисту и связал ему руки его же ремнем. Но вот устроить нигилисту образцово-показательный полевой допрос уже не сподобился — публика, наконец, убедилась, что все закончилось и ринулась в зал.

А дальше начался настоящий цирк. Майя и Мадина, к счастью, находившиеся в соседнем помещении, попытались реанимировать Гришку, довольно эффектно, но без особых результатов. Впрочем, публика все равно очень впечатлилась стараниями моих дам и немедля попыталась линчевать на месте незадачливого террориста. Пришлось даже пальнуть пару раз в воздух, для того чтобы его отбить.

Факт отбытия на небеса святого старца Григория Ефимовича Распутина с куском стекла в глазнице никого не удивил, ни гостей с хозяевами, ни жандармерию. Так как разлетевшиеся зеркала побили словно шрапнелью все стены и попутно здорово посекли нигилиста, которым я успел прикрыться.

К слову, как позже стало ясно, оный бомбист, оказался отпрыском довольно приличной и уважаемой фамилии и принадлежал к какой-то дикой нелегальной ячейке таких же как он малахольных идиотов-студентов.

Ну а я сам… Конечно, мне и в этот раз неимоверно повезло, я остался практически целым, кроме маленького осколочка в задней стороне бедра правой ноги, но вторая контузия наложившаяся на первую и нервное потрясение, свое дело сделали…

В итоге, моя собственная женушка, очень практично скооперировавшаяся с царскими лейб-медиками, оперативно присланными для оказания практической помощи, категорично прописали мне жестокий постельный режим. И похоже, надолго, так как самочувствие действительно оставляет желать лучшего.

И вот, лежу, но, по мере возможности, совмещаю приятное с полезным. Удалось затащить к себе в гости Гиляровского и с ним дело пошло не так скучно. А вернее, совсем не скучно.

— И не страшно было, Александр Христианович?

— Даже не знаю, что ответить, — я пожал плечами. — Честно говоря, Владимир Алексеевич, как-то не задумывался над этим. Злость — была, дикое разочарование страной — тоже, хотя в основном чувствовал только ненависть к косоглазым. Мне как шоры на глаза надели — я видел только цель впереди, туда и несся.

Гиляровский кивнул, закрыл блокнот, воровато оглянулся, нырнул рукой за пазуху и извлек оттуда массивную фляжку.

— Ну, еще по одной, Александр Христианович, так сказать, во избавление.

— Вы меня на тот свет отправите своим пойлом… — притворно проворчал я.

— Не сумлевайтесь, Александр Христианович, сущий нектар… — дядя Гиляй приложился к фляге, смачно крякнул и передал ее мне. — Мертвого на ноги поставит, на десяти травах ставленая, не чета вашей иноземной дряни. Меня матушка учила ставить, а она была мастерица каких еще поискать.

Я сделал глоток, сморщился и быстро заел самогон подсунутым айном ломтем осетрины.