Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Имею честь относить себя к ученикам и последователям этого великого ученого. Будучи истинным россиянином и патриотом, он подчеркивал: хотя среди населения страны преобладает великорусское племя, однако не в такой степени, чтобы оно могло подавить своим ростом и численностью другие национальные проявления. До сих пор актуальна поставленная им задача «взаимного ознакомления составляющих Россию народностей». И при этом ведь надо постоянно иметь в виду, что десятки современных этносов, предки которых воевали друг против друга в Поволжье или на Кавказе, в Средней Азии или Сибири, ныне живут под одной «крышей», совместно переустраивают жизнь на совершенно новых началах. Да и во всемирном масштабе самой насущной проблемой стало именно взаимопонимание, сотрудничество, доверие.

Помню, в 1945 г., после взятия Берлина, я встретился с немецким физиком моего возраста и разговорился с ним. Он считал, что славяне захватили исконно немецкую землю, на что я возразил, что здесь древняя славянская земля, а Бранденбург – это Бранный Бор лютичей, завоеванных немцами. Будь он начитаннее, то упомянул бы, что еще раньше, в V в., те же лютичи вытеснили с берегов Эльбы германских ругов. Но разве в этом суть? Все народы когда-то откуда-то пришли, кто-то кого-то победил. Таково конкретное действие диалектического закона отрицания отрицания. И не более того!

По-моему, просто смешно выглядят и некоторые наши историки, писатели, эссеисты, представляющие прошлое нашей страны в каком-то искаженном преломлении. Раз двинулось войско с Дона или Волги на Днепр или с Камы на Оку, считай, что имело место иноземное нашествие. Полноте, друзья! Все эти передвижения, в том числе куда более значительные, вплоть до Великого переселения народов, происходили в основном все-таки в пределах нашей нынешней огромной державы и ее ближайших соседей.

А.С.: Но каждый народ имеет своих героев. Для него священны исторические даты, памятные места, дорогие могилы. Не зря Пушкин говорил о любви «к отеческим гробам», а отношение к прошлому считал мерилом нравственности и просвещенности. Наверное, куда хуже было бы, если бы люди оставались Иванами, не помнящими родства.

Л.Г.: Знать и любить историю – это одно. А ругать другие народы, в них видеть источник бед и опасностей – совсем другое. Те, кто изучает язык, обычаи, культуру, хорошо представляют себе, как взаимодействовали и влияли друг на друга различные этносы. Исторические документы сохранили немало примеров проявления доброй воли, которые нам следовало бы почаще вспоминать. Так, тысячу лет назад два крупнейших государства Восточной Европы – Киевская Русь и Волжская Болгария, заключили мирный договор, который, несмотря на то, что славяне приняли христианскую веру, а тюрки по-прежнему чтили мусульманство, благотворно сказывался на отношениях между народами почти 250 лет, вплоть до Батыева разгрома. Кстати, потомки этих болгар, составляющих значительную часть населения Среднего Поволжья, по иронии судьбы называются именем «татары», а их язык – татарским. Хотя это не больше чем камуфляж!

До XII в. это было название группы из тридцати крупных родов, обитавших на берегах Керулэна. Затем китайские географы распространили его на всех центрально-азиатских кочевников, в том числе монголоязычных. Когда же Чингисхан в 1206 г. принял название «монгол» как официальное, то соседи по привычке некоторое время продолжали называть монголов татарами. В таком виде слово «татар», как синоним слова «монгол», попало в Восточную Европу. Постепенно Золотая Орда приобщила к нему местное население. Зато первоначальные носители этого имени вообще перестали им пользоваться. В состав же нынешних поволжских татар вошли вовсе не татары, а камские болгары, хазары и буртасы, а также часть половцев и угры-мишары.

Меня радует растущий интерес к истории. Хорошо, что заново издаются труды отечественных корифеев – Карамзина, Соловьева, Ключевского и других. Читатель сможет, знакомясь с их книгами, сам судить об этапах развития исторической мысли. Но одновременно читатель должен получать и новейшие работы советских исследователи, выполненные на современном уровне. Только тогда будет действительно сделан шаг вперед. А это сегодня остро необходимо, ведь именно «всеобщая история, – по выражению Грановского, – более чем какая-либо другая наука развивает в нас верное чувство действительности».

А.С.: Патриотизм – великое и благородное чувство. Смешон и жалок изгой, пытающийся бравировать космополитизмом. Однако и патриотизм может, увы, превратиться в карикатуру. Вопрос: что значит принадлежать к той или иной национальности? И вообще – что такое «национальность»?