Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Наивно представлять интернационализм без национального, без практического учета существующей пестроты этнического состава. Уравниловка вовсе не стимулирует объединение, а лишь провоцирует деградацию. Поверьте мне, человеку, изрядно посидевшему в тюрьмах, но и встретившему победный май 1945 г. в Берлине, я знаю истинную цену «морально-политического единства». Поэтому говорю не ради голой критики: как ученый, я глубоко убежден, что мозаичность – это и есть то, что поддерживает этническое единство путем внутреннего неантагонистического соперничества.

Следует всячески способствовать дальнейшему расширению контактов национальных культур, их взаимному обогащению, их подъему и расцвету.

За этим многие усматривают опасность ассимиляции. Однако она проявляет себя далеко не всегда и не везде. На берегах Рейна французы и немцы живут в соседстве свыше тысячи лет, исповедуют одну религию, используют одинаковые предметы быта, выучивают языки друг друга, но не сливаются, так же как австрийцы – с венграми и чехами, испанцы – с каталонцами и басками, русские – с удмуртами и чувашами.

Преодолевая догматизм, мы стремимся разрушить устаревшие стереотипы. Однако и тут надобно действовать с умом. Скажем, кому-то взбредет в голову взяться за переделку этнического стереотипа поведения. Кстати, такое уже бывало. Упаси Бог, чтобы повторилось! Надо чрезвычайно чутко относиться к национальным обычаям, хотя и не раздувать различий. Одни едят свинину, другие нет – ну и что из этого? Ни из каких благих побуждений не должно быть подталкивания к сближению и слиянию, которые представляют, как я понимаю, очень длительный и во многих чертах нами еще не осознанный процесс. Зачем стараться втиснуть в одни рамки поведения абхазца и чукчу, литовца и молдаванина? Практически, если говорить о подлинно гуманистической общности, лучше следовать принципу: «Жить порознь, но дружно». Теоретически же необходимо развивать этнологию и другие науки о человеке и человеческих популяциях, усиливать их прогностическое значение.

Обращаясь к Библии с ее заповедями или Корану с его откровениями, люди через прошлое пытаются увидеть будущее. А те, кто не склонен к религиозности, подобие Священной книги ищут в Науке, которая не только распадается, специализируясь, на множество отраслей, но и пробуждает мощный синтез. Похоже, настало время, когда начинает оправдываться Марксово предвидение о том, что «естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание. Это будет одна наука». Мы, ныне живущие, как бы заново открываем себя, свой духовный мир и мир, который нас окружает, где лавиной расширяются контакты между странами и народами, обмены в науке, культуре, информации, где в одном клубке сплелись противоборство и взаимообогащение, старое и новое, злое и доброе.

Постигая корни нашего родства, изучая «историю с географией», мы хотим понять, куда растет и как ветвится древо человеческое. История нашей страны и населяющих ее более чем ста наций и народностей помогает нам яснее, насколько возможно, представить будущее. Об этом сказал Вернадский: «То новое, что дает в быту живущих в нем людей большое по размерам государство, приближается по своему укладу к тому будущему, к которому мы стремимся, – к мирному мировому сожительству народов».

* * *

А.С.: Помню с каким волнением я держал в руках книгу «Этногенез и биосфера Земли», пахнущую типографской краской. Наконец-то издательство ЛГУ выпустило в свет монографию Л. Н. Гумилева. Почему же ей не давали ходу?

Л.Г. Получилось, что себе во вред я защитил вторую докторскую диссертацию – по географии. Правда, Высшая аттестационная комиссия ее не утвердила: «Поскольку представленная диссертация должна быть оценена выше, чем докторская, то за докторскую она засчитана быть не может». В качестве компенсации, а скорее наказания, меня утвердили… членом ученого совета по присуждению научных степеней по географии. Вот такой зигзаг! Впрочем, я попытаюсь позже его объяснить.

А.С.: Но ваш труд, существуя тогда в одном лишь экземпляре, все же находил дорогу к читателю: Всесоюзный институт научной и технической информации, где он был депонирован, вынужден был в 80-е годы сделать, несмотря на всякие препоны, около 20 тысяч ксерокопий. Значит, того требовали «проклятые» вопросы?

Л.Г.: Да, это так. Слишком долго теоретические построения игнорировали естественные законы. Живая природа, частью коей мы являемся, – это «правовое государство», и человек не может в нем по своей прихоти отменить ни одного из вековечных предписаний.