Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи

Следует иметь в виду лишь одно: ни искусственное разделение, ни насильственное слияние не могут быть «прописаны» народам в качестве целебного средства. Все, что делал Сталин, было упрощением этнической системы. А мы сейчас расхлебываем. Государство обязано обеспечить условия для свободного развития наций и народностей. Бессмысленно переносить прибалтийские особенности на Чукотку или Памир. Право выбора пути всегда принадлежит этносу. За ним – решающее слово.

А.С.: В стране развернулась дискуссия о языках. Это волнует население многих республик. Как сохранять национальное своеобразие, утрачивая язык?

Л.Г.: Это очень важный компонент, но не решающий, как и происхождение. Язык можно выучить. Моя мама, например, до шести лет не знала русского языка. «Папа растратил мое приданое», – объясняла бабушка (по-французски), готовя маму в гувернантки. И только когда ее стали отпускать на улицу играть в лапту, она выучила русский… Писала-то стихи она по-русски. Дело не в языке, а в характере поведения, и только он определяет принадлежность к тому или иному этносу. Поэтому при симбиозах, при межэтнических встречах желательно знать нравы и обычаи своих соседей, уметь поздороваться, вместе покушать и никак не навязывать им свои нормы поведения. Оптимальная форма этнического контакта именно симбиоз, или мирное сосуществование. И наоборот, стремление войти в среду соседнего этноса и навязывать ему свое образование, семейные нравы, характер вежливости, другие стереотипы создает целостности химерные, то есть неустойчивые.

Доказано, что каждый новый этнос образуется из смеси двух, трех и более субстратов, но это возможно только при определенных физико-географических условиях, когда происходят мутации за счет жесткого излучения, идущего из космоса, и жизнеспособные мутанты заново приспосабливаются к природе своих регионов. Искусственно создать такую ситуацию невозможно, да и не нужно.

А.С.: Вы говорите об истории как… следах из космоса. Так чем же является этнос – социальной или биологической величиной?

Л.Г.: Ни тем и ни другим. Это понятие географическое, потому что при своем сложении этносы приспосабливаются к своим регионам и входят в них как необходимый компонент ландшафта, взаимодействующий с животными и растениями. Когда взаимодействие сбалансировано, этнос проживает весь срок, за время которого идет медленное рассеяние энергии, воплощающееся в архитектуру, искусство, литературу, фольклор. А переходя к гомеостазу, равновесию с природой, освобождает место для нового, молодого, растущего этноса, передавая ему известную часть своих достижений как наследство. Вот почему непродуманные искажения природы от ленинградской дамбы до усыхания Арала и Балхаша, от Байкала до Днепровского лимана являются замедленным, но весьма мучительным способом самоубийства.

А.С.: Всем смыслом Ваша вполне материалистическая теория направлена против такого самоубийственного исхода. Из нее, как бы к ней скептически ни относились, можно извлечь немало полезного для практического применения. Но мы возвращаемся к тому, с чего начали: научную работу тормозят, игнорируют, а книги то издаются мизерным тиражом, то всячески затягивается их выпуск. Что, по-Вашему, за этим кроется?

Л.Г.: Я думаю, что очень сильно сказывается та серость, которая расползлась в застойное время. Вульгарно-социологические взгляды и непроходимый догматизм сковали мышление. Все боятся экологической катастрофы, но далеко не все действительно осознают ее. Еще меньше тех, кто способен мыслить и действовать без разлада с природой, в ее пользу.

Например, в Госплане не принимают отчеты моих учеников, в которых даются не только цифры выполнения планов, но проводится анализ природных условий края, исторических традиций населяющих его народов, этнических стереотипов поведения, уровня культуры. У начальства ответ один: «Нам это не нужно. Нам нужны только цифры!» Вот и получается, что вместо народа видят лишь экономический регион, административно-территориальную единицу. А важно еще осознать, что связь человеческой популяции со средой своего обитания дает не только пищу, но и формирует соответствующие эстетические и нравственные ценности.