Черная линия

Джимми ходил вокруг стола — сегодня он потел меньше, чем прежде. Жак снова был прикован к полу.

— По-моему, вы не понимаете, — прошипел Джимми. — Если я не найду какую-то зацепку, все равно какую, все пропало. Это высшая мера!

Реверди хранил молчание: ему не хотелось повторять то, что он уже говорил. Он предпочел сменить тему:

— Ты принес мои книги?

Вопрос застал адвоката врасплох. После недолгих колебаний он начал рыться в большой сумке, стоявшей возле стола. Реверди решил положиться на китайца: он дал ему доверенность на пользование одним из своих банковских счетов.

Вонг-Фат выложил на стол стопку книг. Жак пробежал взглядом по корешкам: Канджур, Йога-Сутра, «Рубайят» суфиста Маулана…

— Тут не все.

Адвокат вынул лист бумаги и развернул его:

— Иерусалимская Библия. Проповеди Майстера Экхарта. «Эннеады» Плотина. И где, по-вашему, я должен искать подобные книги?

— Они переведены на английский.

Джимми сунул список в карман.

— Представьте себе, я это знаю. Я их уже заказал. — Он снова полез в сумку. — По крайней мере, мне удалось найти штаны вашего размера.

Он с довольным видом выложил на стол аккуратно сложенные брюки и, усевшись, прикрыл их руками.

— Вернемся к серьезным делам. Вы продолжаете лечение?

— Лечение?

— Предписания доктора Норман. Вы должны каждый день принимать анксиолитические препараты. Я хочу знать, следуете ли вы этим указаниям. И встречаетесь ли вы каждую среду, как это предполагалось, с психиатром из Ипоха. В этом плане все в порядке?

Жак подумал об Эрике, торговавшем его пилюлями: он так и не принял ни одной. Что касается тюремного психиатра, он видел его всего раз и путал с экспертами, которых присылал Джимми, — это были тамильцы, и они задавали ему одни и те же неконкретные вопросы.

— Все идет помаленьку.

— Очень хорошо. Тот факт, что вы проходите лечение, говорит в вашу пользу.

Реверди кивнул. Вонг-Фат поднял указательный палец:

— Но есть и хорошая новость. Родители Перниллы Мозенсен прислали в Джохор-Бахру датского адвоката для подачи гражданского иска. И есть еще какая-то ассоциация, по-моему немецкая, которая идет с ним ноздря в ноздрю. Они пытаются снова открыть камбоджийское дело. Уверяю вас, зампрокурора не в восторге. Он начинает испытывать неприязнь к обвинению. Для нас это очень хорошо.

Реверди слушал эти нудные рассуждения вполуха. Он решил немного поддеть этого клоуна:

— Когда ты онанировал там, у папаши, ты пользовался насекомыми?

— Я пришел сюда по долгу службы. Вам не удастся втянуть меня в…

— А когда ты трахаешь маленьких девочек, смотришь, какого цвета у них кровь?

Адвокат прошипел «Ну, хватит» и поджал губы. Потом закрыл свой портфель. Обиженный школьник. Реверди спросил:

— Мои откровения тебя больше не интересуют?

Китаец широко раскрыл глаза. Сумятица, царившая в его мыслях, выразилась в нервных подергиваниях лица. Жак улыбнулся ему:

— А если я скажу тебе, что это не я убил Перниллу Мозенсен?

— Что?

— Ребенок.

— Что вы такое говорите?

Реверди обхватил плечи руками, словно ему вдруг стало холодно. Цепи, позвякивая, обвились вокруг его тела.

— Ребенок-стена, — прошептал он. — Ребенок, сидящий во мне… ребенок, задерживающий дыхание…

Вонг-Фат нагнулся, как нагибается священник к окошку исповедальни:

— Повторите, пожалуйста.

— Помнишь мою проплешину? — Он говорил, обхватив голову скрещенными руками, его затылок был обращен к Джимми. — Помнишь, я говорил тебе о пережитом шоке? — Из-за того, что он опустил голову к груди, голос звучал приглушенно. — Именно в то время родился ребенок-стена…

Он сжал руками голову:

— Благодаря ему я смог убежать от них.

— Убежать? От кого?

— От лиц… за ротанговой перегородкой. От лиц, проникавших мне под кожу. Без этого ребенка я стал бы…

— Кем? Кем бы вы стали?

Реверди поднял голову и широко улыбнулся:

— Забудь. Я пошутил.

Китаец побледнел как полотно. На его лице снова выступил пот.

— Это невыносимо. Вы смеетесь надо мной. Я не понимаю вашего поведения. — Он схватил свой портфель и дорожную сумку. — Лучше поговорим в другой раз.

Он встал. Жак испытывал разочарование: исполненный им номер нисколько не позабавил его. Нет, эта гора жира ему совершенно неинтересна.

— Я чуть не забыл! Ваша почта.

Джимми покачал над столом большим пакетом из толстой коричневой бумаги:

— Просьбы об интервью. Предложения от адвокатов. Любовные письма. — Он захихикал. — Прямо звезда.

Реверди раздвинул края пакета двумя пальцами. Все письма, лежавшие в нем, были вскрыты.

— Ты их читал?

— Их все читали. Вы в Канаре, а не в «Шератоне».

Вонг-Фат обтер рукавом лицо. К нему вернулось самообладание.

— Директор тюрьмы запросил у вашего посольства переводчика, чтобы точно знать, о чем идет речь. Помимо оплаты перевода, мне пришлось выкупить все эти письма у надзирателей. Таковы правила.

Жак вытащил несколько писем:

— Возьми компенсацию с моего счета.

— Уже взял.

Адреса были написаны от руки. Его взгляд задержался на некоторых конвертах: аккуратные, округлые буквы. Явно написанные женщинами. Он прижал своими цепями пакет, не глядя на адвоката:

— Спасибо. До следующего раза.

14