Черная луна

Настроение у нее было скверное, – не таким она представляла себе «бегство к свободе», – и оно не улучшилось, когда выяснилось, что пакетбот в Горанд выйдет в море не раньше чем через два-три дня. Корабль сильно потрепало бурей во время последнего перехода в Нелис, и сейчас он ремонтировался. Тем не менее, поскольку других оказий в ближайшее время попросту не предвиделось, Герда заранее купила себе место на пакетботе и, решив, что нет худа без добра, пошла искать приличную гостиницу. Ей хотелось смыть с себя пот и дорожную пыль, отдохнуть и согреться, выспаться в нормальной кровати и съесть что-нибудь более вкусное, чем то, чем кормили в придорожных харчевнях, около которых имел обыкновение останавливаться дилижанс. Возможно, что на тех станциях имелись и другие трактиры, отличавшиеся большей чистотой и более разнообразным меню, но Герда боялась далеко отходить от дилижанса и старалась держаться в виду других пассажиров. Мир, в который она так неожиданно попала, был слишком велик для нее, незнаком и, скорее всего, чрезвычайно опасен. Герда была незнакома с правилами игры, не слишком хорошо ориентировалась в сложившихся обстоятельствах и многого попросту не понимала.

Она не знала, что правильно, а что нет. Как можно поступать, а как нельзя. С одной стороны, она боялась удаляться от гавани, в которой стоял ее корабль, – ей казалось вероятным, что он может отплыть без нее, – но, с другой стороны, улицы, примыкающие к порту, выглядели непрезентабельно и опасно, то есть почти так же, как в Эриноре, в трущобах Приречной слободы и на Медовой горке. В конце концов, ее сомнения разрешились в пользу чистоты и безопасности, и, взяв извозчика, Герда попросила отвезти ее в хорошую гостиницу на «богатой» улице. Как ни странно, извозчик понял ее правильно и, ничуть не удивившись, привез к гостинице, располагавшейся в приятном на вид трехэтажном здании, стоящем на широкой чистой улице, выходящей на Ратушную площадь. Правда, цены в отеле оказались довольно высокими, но Герда решила, что оно того стоит, и сняла небольшую комнату на третьем этаже за один серебряный грош в день. Кроме самой комнаты в плату входили кувшин холодной воды утром и горячей – вечером, а также завтрак и ужин. Однако после такого долгого, утомительного и грязного путешествия, какое претерпела Герда, она нуждалась в чем-то большем, чем кувшин горячей воды. И это оказалось вполне достижимо, поскольку в такой гостинице, как «Морская черепаха», для этих целей имелась собственная мыльня. Так что, заплатив еще один серебряный грош, уже буквально через полчаса Герда сидела в медной ванне, наполненной по-настоящему горячей водой, и у нее был брусок пахучего жасминового мыла, губка с южных островов и полотняная простыня, чтобы обтереться после «омовения», как выразился распоряжавшийся здесь всем «господин банщик».

В общем, все было просто замечательно, если бы не одно, но весьма неприятное для Герды обстоятельство: мыльня была общей. В ней стояли четыре большие ванны, в которых одновременно мылись и мужчины, и женщины. Правда, некое подобие приватности все-таки соблюдалось: на натянутых между стен веревках висели занавеси, делившие общее пространство на маленькие кабинки, в каждой из которых находились ванна и лавка, на которую можно было сложить одежду и личные вещи. Так что постояльцы гостиницы друг друга не видели, но Герду нервировало то обстоятельство, что она сидит в горячей воде совершенно голая, а за тонкой занавеской намыливается какой-нибудь незнакомый мужчина. Впрочем, будь он знакомым, Герда переживала бы еще больше. В любом случае, опасаясь возможных осложнений, она положила на полку в изголовье, где стояла зажженная свеча и лежали банные принадлежности, свой трехгранный мизерикорд. Береженого, как говорят в Эриноре, и бог бережет.