Черная луна Мессалины

А действие лунного гребня уже начинало проявляться. В Мессалине бурлила молодая кровь, и разбуженный Исааком вулкан жгучей страсти, накрывающий ее с головой, все чаще и чаще давал о себе знать, толкая на безумства. Красавец сосед из сословия всадников, так вовремя овдовевший, то и дело, будто невзначай, проходил мимо окон Мессалины, сверкая чеканным панцирем и покачивая плюмажем на начищенном до зеркального блеска шлеме. Луций Гимений Стратоник день за днем, не отрываясь, смотрел на сидящую у окна Валерию, пока, наконец, она не послала Хлою с поручением передать, что будет ждать его ночью в священных рощах. Рощи служили прибежищем влюбленным парам, для которых в этом уединенном уголке Затиберья, среди акаций и пиний, были построены высокие каменные перегородки.

Дождавшись, когда все в доме уснут, юная патрицианка улизнула на улицу. Брать носилки она не решилась, так же как и ослика, опасаясь, что глупое животное поднимет невообразимый шум, и отправилась на свидание пешком. Ее сопровождала верная Хлоя. Рабыня вела молодую госпожу по ночному Риму сквозь лабиринт домов и улиц с той уверенностью, которая достигается многолетней привычкой.

Непроглядная тьма римских ночей была обманчива, ибо жизнь в Вечном городе не замирала даже после захода солнца. На перекрестке улиц Куприния и Субуры, посреди тенистого сада, возвышался старинный дворец. Некогда он принадлежал сенатору Бонину, а теперь в нем располагался лупанар «Лоно Венеры», предназначенный для благородных господ, и подвыпившие гости публичного дома шатались по окрестностям в поисках приключений. Несколько раз к Мессалине приставали с неприличными предложениями, но юная патрицианка решительно отбивалась от уличных приставал.

Дневная жара спала, но идти все равно было тяжело. Усталая и измученная, Валерия приблизилась к оговоренному месту почти что под утро. Сосед ждал ее, в нетерпении меряя шагами расстояние от одной акации до другой. Издалека увидев знакомую фигуру дочери сенатора Мессалы, Стратоник устремился к ней навстречу и пребольно сжал в грубых солдатских объятиях. Валерия поморщилась, но дала увлечь себя в одну из увитых виноградом пещерок. И Луций Гимений сразу же перешел к делу.