Черная Мадонна

– Что вы, наоборот! Русские даже мешали, боясь конкуренции, видимо. Вот вам и земляки. Дорвались до Европы, до более или менее нормальной жизни, осели, обжились, и если новенькие тоже хотят попытать здесь счастья, то им уже завидуют – вдруг они добьются большего, вдруг отнимут у меня мои блага. Завидуют не тому, что у тебя есть, а тому, что вдруг может появиться. Одна и та же психология: «понаехали».

Через неделю прибыла семья из Калмыкии. Муж, жена и две дочери. Они совершили ту же ошибку, что и Маша: поехали в Бельгию с испанскими визами. Мы не знали, что их ждет, так как, опять же, понятия не имели, по какому поводу они просили убежища. Может, по религиозным вопросам. На самом деле, это не имело большого значения. Важно, что все мы выбрались, а, значит, у каждого был шанс на лучшую жизнь.

* * *

В середине января мы отмечали первый мой День рождения на чужбине. Устроили символическое чаепитие в столовой. Купили десяток пирожных в кондитерской за углом, натаскали с обедов и ужинов пакетики чая, попросили у поваров кипятку и устроили большую «пьянку».

У нас уже сформировалась своя компания. Даниэль, Сара с Томасом и ещё один новый друг из Нигерии – Джонни. Где бы он ни появлялся, первое, что видели окружающие, была его улыбка – искренняя, обаятельная и, безусловно, белоснежная. Этот темнокожий юноша был местным активистом, душой любой компании, помогал каждому, кто об этом просил. Его все любили – беженцы, сотрудники, дети, взрослые, учителя и повара. Не любило его только правительство, присылая отказ за отказом. Если бы там, наверху, знали, какому человеку присылают негативные ответы, они бы обязательно дали ему возможность жить, работать, радовать себя и окружающих.

В соседней с нами комнате жил хромой эфиоп Таонга. У него была невеста-испанка, которая жила в Мадриде. Таонга уже дважды к ней ездил, и вскоре они собирались пожениться. Это придавало ему уверенности и спокойствия. Он быстро осваивал испанский и строил большие планы.

Здесь жили представители самых разных культур и религий. Особенно это бросалось в глаза в столовой. Для мусульман готовили отдельную еду, и сидели они обособленно. С нами они не разговаривали и уныло хмурились, если нам случалось им улыбнуться. Общаться без всяких преград мы с ними могли только на уроках испанского.

По программе Центра беженцам старались предоставить насыщенный досуг. Нас водили в музеи и кинотеатры, устраивали спортивные соревнования у моря, на пляже, отправляли на экскурсии в ближайшие города.

Как-то длинный караван беженцев отправился по узкой центральной улочке ко входу в одну из крупнейших достопримечательностей Малаги – замок Алькасабы, расположенный на высоком холме и соединенный проходом шириной в колесницу с крепостью Гибралфаро. Там мы сделали первые фотографии с нашими новыми друзьями на фоне белоснежных городских построек.

Спускались по противоположному склону холма, изрезанному зигзагообразной длинной лестницей. Посредине она прерывалась выступом – смотровой площадкой, с которой открывался вид на малагский порт, на бирюзовую гладь моря, а внизу, у подножия, красовалось идеально ровное песочно-розовое блюдце площади корриды.