Черная маркиза (СИ)

Которая сейчас лежала в объятиях какого-то очередного заезжего аристократа, тоже то ли маркиза, то ли баронета, то ли просто авантюриста с голубой кровью — Дидье было наплевать, кто он там такой, он даже имени его не запомнил, когда тот напыщенно произнёс свой титул, ввалившись неделю назад в трактир.

Дидье вдруг понял, что ему вообще на это наплевать.

И вспомнил яростные слова Морана, сказанные когда-то: «Ты должен драться за неё!»

Дидье точно знал, что драться бесполезно. Знал, что будет не драться, а просто убивать. Но, mon Dieu, все эти поганые аристократишки не стоили того, чтобы марать руки в их голубой крови, беря на душу смертный грех.

И они, по сути, не были виноваты в том, что Тиш их выбирала.

Как не виновата была и Тиш.

Дидье точно знал, что за все годы брака с Джошем Ламбертом она хранила ему нерушимую верность.

Выходит, что только он, Дидье Бланшар, был виноват в том, что она то и дело покидала его, ища в чужих постелях то, что он не мог ей дать.

Он перевернулся на живот, уткнувшись лбом в судорожно сжатые кулаки.

Тиш любила Джоша Ламберта. А его, Дидье, не любила, только и всего.

И его любовь была ей не нужна. Она просто привыкла к ней, как привыкают… к старому креслу.

Или к преданному бестолковому псу.

Он видел, что Моран с Гриром всё прекрасно поняли, угадав причину отсутствия Тиш, едва перешагнув их порог. И пожалели его. Он должен был бы стыдиться этого, но почему-то не стыдился.

«Их порог»!

Не глупи, Дидье Бланшар, этот дом никогда не был и не будет твоим. Твоим истинным домом всегда была только «Маркиза», на которой ты вырос, на которой впервые встретил Тиш, на которой впервые овладел ею, рыдающей от горя в его объятиях.

Если б он мог так рыдать!

Дидье глубоко вздохнул и сел на ковре, скрестив ноги и спрятав лицо в ладонях.

И свирепо чертыхнулся на родном наречии, когда вновь услышал стук во входную дверь.

Воистину трактир «Калиенте» этой ночью был самым популярным местом на Тортуге.

— Минутку!.. Чтоб тебе провалиться, mon hostie de sandessein… — совсем нелюбезно добавил он себе под нос, поднялся и распахнул дверь.

Да уж, эта ночь была ночью самых нежданных визитов.

На пороге стояла Жаклин Делорм. Длинный тёмный плащ совершенно скрадывал её фигуру, капюшон прикрывал лицо, но Дидье узнал её мгновенно. Позади неё маячил слуга-негритёнок, державший под уздцы двух лошадей.

— Ступай в конюшню, Луи! — повелительно распорядилась Жаклин и, нетерпеливо отстранив Дидье, влетела в трактир, откидывая с лица капюшон: — Где Грир?

— Грир? — удивлённо переспросил Дидье.

— А ты что думал, я ради тебя или твоей Маркизы сюда пришла? — воинственно подбоченилась Жаклин.

Дидье вздохнул и улыбнулся. Конечно же, он так не думал.

— И что смешного я сказала? — сварливо продолжала Жаклин, рассеянно снимая шёлковые перчатки и встряхивая распущенными рыжими волосами. Её правильный французский выговор звучал музыкой по сравнению с его грубоватым квебекским наречием, хотя слова, произносимые ею, нельзя было назвать учтивыми. — Что ты всё ухмыляешься, Дидье Бланшар — как идиот или как дитя малое?

Дидье легко пожал плечами и снова улыбнулся. Он даже не обиделся. Потому что представлял, как может выглядеть со стороны его постоянная готовность рассмеяться, но не мог ничего с собой поделать. В его крови всегда звенела какая-то залихватская песня — даже сейчас, когда ему было вовсе не до веселья.

— Я спросила, где Грир, — процедила Жаклин, уничтожающе глядя на него.

— Уехал в Порт-Ройял, — коротко отозвался Дидье. — Остановится в «Трёх бочках». Можешь не спешить, он говорил, что надолго там задержится. Останься, если хочешь поужинать и выпить вина.

Женщина строптиво фыркнула. Казалось, её бесило всё, что бы он не сказал и не сделал.

Возможно, это было справедливо.

— Не хочу видеть твою мулатку! — зло прошипела Жаклин, и Дидье устало подумал, что ему не стоит тратить слова и силы на пустые уговоры. Пусть бы Жаклин Делорм ехала бы себе в Порт-Ройял. Но…

— Холодно же, и ты, наверное, проголодалась, — примирительно проговорил он. — А Тиш здесь нет, не беспокойся.

— И где же она? — ядовито хмыкнула француженка. — Снова шля…

Она запнулась, поглядев в спокойное лицо Дидье, и досадливо нахмурила брови. А потом решительно сбросила на спинку кресла свой плащ и распорядилась:

— Ладно. Тогда налей мне вина. Красного вина!

То-то же.

Дидье, скрывая улыбку, направился на кухню за вином и бисквитами.

Поев и выпив два бокала вина, Жаклин вовсе не расслабилась, а наоборот, стала ещё воинственнее. Она опёрлась локтями на стол, с вызовом разглядывая присевшего напротив неё парня и вертя в пальцах пустой бокал.

— Может быть, ты переночуешь здесь? — наконец предложил Дидье, не выдержав этого враждебного молчания. — Могу постелить…

Он тут же прикусил язык, но было уже поздно.

Жаклин раздвинула губы в язвительной усмешке.

— Я однажды уже переночевала с тобой, Дидье Бланшар! — словно выплюнула она. — А ты меня даже не запомнил!

Дидье снова глубоко вздохнул.

— Я идиот, — лаконично пояснил он.

— Вот именно! — с жаром припечатала Жаклин.