Черная медведица

Мишка угасала. Силы таяли с каждой минутой. Она уже не могла стоять. Не могла сидеть. Удивительно, но боли почти не было. Было ощущение, что ее утягивает куда-то. Словно этот крючок-клеймо тащил ее вслед за его создателем. В другой мир. Накатывала слабость. Но несмотря на нее, несмотря на приближение смерти, Мишка чувствовала: она все сделала правильно. Может быть, впервые в жизни, она чувствовала, что способна что-то решать и выбирать.

Айгир был прав: выбор есть всегда.

Мишка лежала на этой поляне, напившейся сегодня крови досыта, и смотрела в голубое летнее небо. Такое синее, такое безоблачное. Медведица улыбалась. Сбылась ее мечта. Да что там, сбылись почти все ее мечты. И даже больше. За последние три недели было столько чудес в ее жизни. Она мечтала искупаться хоть раз в настоящей реке. Исполнено! Она могла вдыхать аромат живых цветов и трав. Она слышала, как поют кузнечики в траве. Зеленые и бурые. Она ступала босыми ногами по земле – влажной от росы, мокрой от дождя, сухой. Она ловила рыбу, грела бока на солнышке, бегала медведицей по лесу. Она смогла обрести мир со своей сущностью оборотня. И это все случилось здесь! А главное – она получила то, о чем и не помышляла: тепло объятий, радостные улыбки, ласковые взгляды, игры, задушевные беседы, которые так злили ее поначалу. Ей вспоминался сейчас не «Круг», не бесконечные бои и тренировки, не рабство. Нет. Вспоминались задорные оклики: «Эй, Мишка!», Яридановское «Я буду звать тебя Мими!». Вспоминались нежнейшие пирожки Улы, умелые ловкие руки дяди Кириана, мягкая улыбка Найрани и даже сердито-нахмуренное лицо Яры. И лучшее, что было возможно в этом мире, – лучащиеся любовью золотые глаза охотника, прижимавшего ее сейчас к своей груди.

Ее подняли с земли. Ее куда-то везут. Под ней мерно двигалась широкая спина того самого ящера, который нес ее в деревню, когда она пришла сюда в первый раз. Вокруг, наверное, были люди. Щит, должно быть, уже вернули обратно. А Мишка видела только покачивающееся небо над головой и лицо Микана. Хотелось протянуть руку и коснуться его щеки. Сказать бы: «Эй! Не грусти! Все хорошо! Мы победили, деревня цела!». Она так радовалась, что он почти уцелел. Кроме раны на плече. А ее быстро вылечат Ула и Найрани. И они не дадут ему страдать, когда ее не станет. Они поддержат его. На то и нужны друзья.

Она уйдет, а он останется здесь. По щекам текли слезы, оставляя кривые дорожки. Помогите ему, боги! Берегите его, боги! Пусть он будет счастлив! Он достоин этого…

Ее принесли в его дом и положили на кровать. Ула и Найрани обтерли ее тело, очистив его от крови и грязи.

Микан умолял Найрани помочь. Умолял исцелить. Ведь она же может!

Найрани пробовала. Она вливала в Мишку энергию, которую та почти не чувствовала. Потом присоединился Айгир, и они с женой удесятерили усилия. Не помогло. Жизнь продолжала утекать из Мишки. Микан пытался латать Мишкину энергетическую структуру. Пытался заделать в ней брешь, которая образовалась со смертью Мелифора. Но это было все равно, что приклеивать слюной подорожник на пробоину в бочке с вином. Не помогало.

– Зачем ты это сделала? – Микан, побелевший от волнения и горя держал ее в объятьях. – Мы бы что-нибудь придумали! Мы бы…

– Охотники не победили бы войско, оставайся Мелифор в живых. Погибли бы все: охотники, женщины, старики… Почти все дети… Моя жизнь не стоит их жизней.

Мишка переводила взгляд с одного ставшего любимым лица на другое.

– Спасибо вам! Всем! Мне было очень хорошо с вами, – Мишка плакала. Глотала слезы и говорила, говорила. Так много хотелось им сказать, и так мало времени осталось. Она боялась не успеть. Не сказать чего-то важного. – Простите меня! Если бы я могла вернуть все назад, я бы отказалась от задания в первый день, как попала сюда… Какая же я была дура! Я подвергла вас опасности, я принесла сюда беду.

Ула и Найрани плакали. Стояла в дверях бледная, как беленая стена, Яра.

– Если бы ты отказалась, он нашел бы кого-то еще. А этот кто-то, может быть, решил бы все по-другому, – Дараман сел на край кровати. – Я думаю, никто здесь тебя ни в чем не винит. Айгир нам все рассказал.

– Спасибо, – в самом деле стало чуть легче. Чувствовать, что тебя не осуждают за твои ошибки, – бесценно. – А где Тим?

Айгир вышел на улицу, а через минуту в комнате стоял Тим.

– Спасибо! Без тебя и Карими было бы намного сложнее.

– Карими? Какая Карими? – Найрани показалось, что она ослышалась.

– Карими была женой Веграна. Он погубил и ее тоже. Именно она помогла мне пробраться к Веграну незамеченной. Без нее я бы вряд ли прошла бы даже дозор.

– Карими! – Найрани расплакалась с новой силой, когда рядом с Тимом из пустоты возник образ подруги ее детства. Найрани попыталась обнять подругу. Не вышло. – Боги, я так скучала, Карими, дорогая!

Карими чувствовала. Все правда. Слезы Найрани выворачивали душу. Так хотелось обнять ее по-настоящему. Прижаться к ней, как в детстве, когда они оставались ночевать друг у друга, рассказывали полночи страшные истории, а потом засыпали, прилипнув друг другу.

Но Карими чувствовала и еще кое-что.