Черная метка

— Завтра же подам заявление на увольнение, — тихо пробормотал врач, излишне торопливо доставая из бокового кармана пачку сигарет и без устали щелкая не желающей давать огонь зажигалкой. Наконец по лаборатории поплыл горьковатый табачный дым. — В общем, так... Тому начальнику я еще не звонил, только собирался, как ты пришел... — не глядя на опера, глухо сообщил эксперт. — Короче, у твоего капитана на левой стороне черепа почти незаметная на первый взгляд, но глубокая свежая вмятина от удара тяжелым предметом. Однако умер он от выстрелов в сердце. Все! Доволен?

— Ты сейчас перепишешь свое заключение, верно, Лева? — с нажимом произнес Бакула, пристально глядя на врача. — Или следак приказал тебе поступить иначе?! Он тебе угрожал?..

— Я напишу правду! — четко выговаривая каждое слово, процедил милицейский патологоанатом. — А дальше сами разбирайтесь... Извини, мне нужно работать, еще четыре жмурика на очереди. — Кивая на лежащие на соседних столах трупы, прикрытые простынями с торчащими из-под них ногами, Лев повернулся спиной к Бакуле и, подхватив кружку с чаем с влажного, местами выщербленного гранита, направился в дальний угол лаборатории, к стеклянному стеллажу, в котором хранились посуда, заварочный чайник, сахарница и открытая пачка печенья.

Присутствие вскрытых покойников уже давно не отражалось на аппетите работающих в центре докторов...

БЕСПРЕДЕЛЬЩИК

Двое одетых и гладко выбритых верзил из охраны смотрящего встретили Чахлого в холле подъезда элитарной многоэтажки и, мгновенно обыскав на предмет наличия оружия, молча сопроводили в скоростной VIP-лифт.

Стремительно взлетев на шестнадцатый этаж, лифт с тихим звонком открыл матово поблескивающие двери, и троица оказалась в просторном, ярко освещенном помещении.

Первая парочка тут же вернулась дежурить вниз, а один из оставшихся телохранителей, во второй раз охлопав презрительно фыркнувшего Чахлого по корпусу, нырнул в единственную, выходящую в холл бронированную дверь с кодовым замком и, получив разрешение босса впустить гостя, посторонился, давая возможность Чахлому войти в апартаменты...

Недавно назначенный московским сходняком на освободившееся место смотрящего вор в законе Вишня — в миру дважды судимый за разбой и хулиганство гражданин Красин Святослав Эдуардович — сидел в кожаном кресле возле протянувшегося на всю ширину каминного зала пуленепробиваемого окна и задумчиво потягивал янтарный «вискарик» из объемистого четырехгранного стакана.

Оглянувшись на братка, остановившегося на пороге и невольно оторопевшего не столько от окружающей роскоши, в которой изволил пребывать новый смотрящий, сколько от потрясающей панорамы города с высоты птичьего полета, Вишня щелкнул пальцами и лениво указал гостю рукой на кресло напротив.

Чахлый сбросил куртку на расположенный у стены бархатный диван, пересек зал и сел, покосившись на стоящую на стеклянном столике бутылку и второй, видимо предназначенный для него, стакан.

Вишня перехватил взгляд братка и молча опустил отекшие от неправильного образа жизни покрасневшие веки, разрешая плеснуть ему в пустой стакан дорогой, пахнущей дубовой корой шотландской самогонки.

— Ну, здравствуй, Чахлый, — дав возможность братку наполнить емкость, отпив сам глоток и поставив виски на столик, произнес смотрящий. После чего закурил, сложил руки на трехскладчатом, втиснутом в белоснежную рубашку огромном животе и внимательно, из-под бровей, посмотрел на гостя.

— Здорово, Вишня, — без тени робости ответил Чахлый, облизав губы и вернув пойло на столик. Он терпеть не мог виски и отхлебнул его только из уважения к авторитету и положению вора. — Хорошая у тебя квартирка, а вид — просто отпад... Зачем я тебе понадобился? Между прочим, ты своим звонком сдернул меня прямо с бабы!

— Да вот, наслышан про твои подвиги, познакомиться захотел, — словно оправдываясь, растянул толстые жабьи губы и развел пухлыми короткими руками Вишня. — Как-никак, а умные люди именно меня поставили за порядком в городе смотреть. С меня, случись что о-очень нехорошее, и спрашивать будут... А ты, я слышал, никаких понятий не чтишь, сам себе господин?! — прищурился вор, не спуская глаз с Чахлого.

— Понятия придумали слабые, чтобы прикрыть жопу от сильных, — скривил лицо браток.

— Значит, ты, стало быть, считаешь себя сильным?! — спокойно уточнил Вишня, приподняв брови.

— Если бы я был сявкой безусой, ты бы меня к себе не пригласил, — заметил главарь Пионеров. — Слушай, давай без предисловий, ближе к делу!

— Не торопись жить, парень, — покачал головой законник. — Не успеешь оглянуться, как отпущенные тебе свыше сладкие денечки — пшик! — и испарились. Знаешь, как сказал один человек? Страшно не то, что все мы смертны, а то, что мы внезапно смертны...

— Ты пугаешь меня, что ли, отец родной? — глухо буркнул гость. — Так я уже давно ничего и никого не боюсь, с тех пор как родился.