Черная метка

Припарковав машину у засыпанного кучей грязного снега ограждения, напротив расположенного недалеко от центра двухэтажного логова «чистильщиков», презираемых большинством простых ментов, опер взглянул на часы. Не успел он отвести взгляд от циферблата, как справа щелкнула открываемая дверь и на сиденье, вместе с клубами морозного воздуха, с зажатой между зубов сигаретой свалился майор.

— Задерживаешься, — буркнул он, давя в переполненной пепельнице хабарик. — В чем проблема?

— Про сегодняшнюю бойню на Литейном слышал? — Бакула повернул лицо к благоухающему дорогим одеколоном Лисицыну.

Тот неопределенно пожал плечами и скривил рот.

— Ну... краем уха, — нахмурил майор кудлатые брови. — Ближе к телу, парень, у меня всего пять минут. И никаких микрофонов в пуговицах.

— Трегубов давно и с успехом пашет на черномазого, — протягивая фотографию, только что снятую им в фотоателье с негатива, тоном палача сообщил Толик. — Это мы нашли при обыске, в тайнике, на хате у наркобарыги. Не знаю, как она к нему попала, но монтажом здесь и не пахнет, у меня есть сам кадр... Утром мы провернули операцию, находясь в полной уверенности, что парни из группы поддержки подложили в тачку Нигерийца килограммовую упаковку с кокаином, которую мы добыли оперативными методами, неофициально. Но после экспертизы выяснилось, что за то время, пока кока была в руках у Трегубова, она сказочным образом превратилась в борную кислоту... Валерка об этом узнал и решил взять за горло нашего командира, сунув ему в нос прямо в кабинете точно такую же фотку, где он едва не целуется с загорелым хозяином пляжа... А тот угостил его чем-то тяжелым по кумполу, вырубив на минуту, и со знанием дела инсценировал вооруженную разборку, с якобы самозащитой от пьяного продажного опера. Я только что из морга, экспертиза показывает след от удара на голове, но на лепилу давят сверху, заставляя отметить только пулевые ранения...

— Интересное кино. — Нахмурившись еще больше, Лисицын долго разглядывал снимок, после чего, переглянувшись с Толиком и получив молчаливое согласие, расстегнул «молнию» на куртке и спрятал фото во внутренний карман пиджака. — Это все?

— Доказать подмену нельзя, порошок был «левым» и официально его экспертиза не производилась. Если не считать пробы Валеры Дреева «снежка» на зуб... Теперь против Лероя у нас остался только одинокий свидетель, но для того, чтобы продолжать держать ниггера закрытым до суда, этого мало. Скоро стараниями адвокатов он будет на свободе, если уже не вышел, и за жизнь свидетеля я не дам и гроша... Но главное в другом, — скрипнул зубами Бакула. — Трегубов убил моего коллегу, друга, и должен за это ответить!..

— Хочешь дать делу официальный ход? — уточнил Лисицын. — Если наверху твоего шефа прикрывают, можешь попасть в жернова и поломать косточки... Мне-то ничего не грозит, и я могу на основании твоих показаний и результатов экспертизы завести дело, только тогда придется честно рассказать и про левый кокаин, и про снимки с негативами, ну и, разумеется, отпустить негра на все четыре стороны.

— Значит, будем работать по закону, — сухо сказал Толик. — Я готов. Черномазой обезьяной займутся «старшие», у них есть свой интерес. А эта тварь Трегубов должен нюхать парашу, и я добьюсь, чтобы он был к ней поближе, чего бы мне это ни стоило!

— Ну-ну... Давай вот что... Сейчас я срочно уезжаю в Лодейное Поле, вернусь только поздно ночью, — задумчиво почесав мясистый нос, произнес майор. — А завтра с утра, часикам к восьми, загляни прямо ко мне в резиденцию, и там расставим все точки.

— Давай, — кивнул Бакула, включая дующий из жалюзи на торпеде горячий воздух на полную мощность и протирая начинающее потеть стекло.

— Главное — негатив не забудь, без него толку не будет! — вылезая на мороз, произнес Лисицын, громко хлопая дверью.

Перейдя дорогу, он скрылся за дверями здания, оставив опера наедине со своими мыслями.

«Если облажаются, бакланы, кончу гниду подполковника сам! — решительно подумал Бакула, трогаясь с места. — Подстерегу в подъезде и грохну из не засвеченного у баллистиков китайского „ТТ“!

ВОР В ЗАКОНЕ

Вишня вернулся в кресло, бросил окурок в серебряную пепельницу, двумя большими глотками осушил стакан с огненным маслянистым пойлом и нахмурил брови, уронив их над одутловатыми, в прожилках, щеками.

— Братва объявила тебе войну, Чахлый, — скрипучим голосом холодно сообщил он. — Вчера, в Зеленогорске, на даче у залива, был сходняк, в котором приняло участие четверо весьма авторитетных в Питере людей, а именно — Димыч, Червонец, Саша-кикбоксер и Реваз. Двоим из них, как я точно знаю, ты уже успел наделать кучу неприятностей... Остальные, будучи наслышаны о появившейся команде «камикадзе», руководимой бывшей «шестеркой» Кайманова, тоже не стали дожидаться, пока пострадает их отлаженный бизнес, и, пораскинув мозгами, примкнули к Червонцу и Димычу.

Пожевав губами, Вишня тяжело вздохнул.

— Я — не «шестерка»! — Скулы Чахлого недобро заиграли. — А мозгами они у меня точно еще пораскинут! В самом прямом смысле!..