Чёрная метка

Описывать Индийский океан тому, кто его никогда не видел — все равно, что пытаться пересказать словами польку-бабочку или какое-нибудь другое музыкальное произведение… Прямо, как в анекдоте: «Ну и что вы все носитесь с этим знаменитым тенором? Я-то сам, конечно, на концерт не пошел, но мне приятель напел несколько его арий — ничего особенного…»

Владимир Александрович открыл глаза. Прямо над головой, загораживая часть неба, медленно полоскался навес из видавшего виды куска парусины.

— Послушайте, Михаил… эй, алло!

— Чего надо? — отозвался подполковник Иванов.

На раскладном столике перед ним лежала навигационная карта какого-то участка сомалийского побережья, несколько аэрофотоснимков, данные спутниковой разведки, а также мятые листы бумаги с какими-то стрелками, кружками и ломаными линиями.

Информация всегда имеет какую-то цену. Информация же о сухопутных подходах к хорошо охраняемой базе Сиада Юсефа, о движении патрулей, расположении стационарно оборудованных огневых точек и о возможных местах скрытной высадки с моря могла стоить очень и очень дорого.

Во всяком случае, насколько было известно Владимиру Александровичу, по крайней мере, один из наших военных разведчиков уже заплатил за нее своей жизнью.

— Придумали что-нибудь?

Подполковник потер ладонями лоб и глаза:

— Думаю…

— Вы уверены, что ребята справятся? Там ведь не дети малые.

— Попробуем, — тяжело вздохнул подполковник морской пехоты. Он очень не любил подобные разговоры перед началом операции. — У меня, господин адвокат, сами знаете, большинство из «дельфинов»…[28] а им тоже палец в рот не клади!

Еще во Вьетнаме боевых пловцов начали сбрасывать в воду с вертолетов, летящих на предельно малой высоте, а также на парашютах с самолетов. Так, в частности, на свет появилось широко известное по голливудским фильмам подразделение «SEAL», что означает «море-воздух-земля». Так вот, подполковник Иванов прекрасно знал цену каждому из своих людей — лишние отсеялись еще во время боевой учебы, когда их выбрасывали на задание со сверхмалых высот. Требовалось на лету включить дыхательный аппарат, а в воде освободиться от парашюта — так, чтобы весь процесс превращения десантника в «человека-лягушку» занимал не более полутора минут. Нетрудно представить, насколько серьезную подготовку прошли его люди, чтобы совместить в себе искусство парашютиста, подводного пловца, разведчика, диверсанта, снайпера…

— Ладно. Бог не выдаст, свинья не съест! Будем надеяться на фактор внезапности. Да и больше, по-честному, и надеяться не на что.

— Времени сколько? Не опоздаем?

— Отстаньте, господин адвокат. Рано еще… — В отличие от избалованного комфортом последних лет Виноградова подполковник российской морской пехоты Михаил Иванов легко и быстро приспособился к жизни по судовому расписанию торгового флота.

Он вообще легко ко всему приспосабливался.

— Ну, извини…

Виноградов улегся удобнее, но сон пропал. Окончательно.

Солнце мутным, белесым пятном просвечивало сквозь материю, края которой лениво трепал теплый ветер — муссон.

Было тихо и хорошо.

Разумеется, Владимир Александрович знал, что где-то внизу, далеко, надрывается машина, и винты за кормой пенят воду — однако здесь, у носового трюма, вся эта их механическая работа не была слышна, она только угадывалась в постоянном дрожании палубы и переборок.

Океан за бортом добродушно поигрывал маленькими изумрудными волнами. И не сразу, а лишь приглядевшись к равномерному колебательному движению теней и предметов можно было заметить, что судно все-таки идет вперед и еле заметно переваливается с боку на бок.

Тропики…

Старенький деревянный шезлонг под Виноградовым скрипнул, и этого оказалось достаточно, чтобы лежащий рядом подполковник снова открыл глаза:

— Вы куда это, господин адвокат?

— Да чего-то не спится… — Владимир Александрович свесил вниз босые ноги, но сразу же отдернул их, зашипев от боли:

— Ох, сука!

Там, куда не доставала тень от парусинового навеса, палуба раскалилась, будто сковорода, приготовленная для яичницы. Во всяком случае, наступать на нее голыми пятками было и больно, и опасно.

— Тапочки надо надевать.

— Спасибо за совет, — огрызнулся Виноградов. — Пить будете?

— Давайте.

Владимир Александрович наклонил голову и пошарил рукой под шезлонгом. Вытащив открытый пакет апельсинового сока, он подержал ее на весу, прикидывая, сколько еще осталось, и сделал несколько глотков. Потом передал пакет подполковнику:

— Можете допивать.

Сок был теплый и чуть кисловатый на вкус. Иванов промочил горло, облизнулся и пятерней смял пустую упаковку:

— Хорошо. Но — мало.

Запустив руку под шорты, он с наслаждением, не торопясь, почесался.

— Курорт, в натуре.

Больше всего они напоминали сейчас парочку провинциальных российских «братков», в первый раз оказавшихся на побережье Анталии или на Кипре: резиновые шлепанцы, футболки, штаны до колен… Для полноты образа не хватало только золотой цепи с крестом и поддельных швейцарских часов на запястье.

— Пойти, что ли, в душ? Искупаться… — Виноградов в очередной раз покосился на черный брусок судового локатора, ощупывающий небо: