Черная метка оппозиции

В результате Илья Владимирович упустил новую порцию всемирной славы и его парадный портрет не появился на первой полосе The New York Times. Что ж, дело поправимое, славы будет еще много. Неплохо было, кстати, депутатам от системной оппозиции продумать вопрос о новом законе, который предполагал бы возможность временного приостановления неприкосновенности — по инициативе самого депутата. Грубо говоря, как обыски — приостановил. Как потом идти на допрос — восстановил. И следователи сыты, и оппозиционеры целы. Еще вариант — сдача депутатской неприкосновенности в аренду. Тоже многим сможет помочь.

Пока же российской оппозиции помогает главным образом Владимир Путин, Президент РФ. Решение обыскать всех молодых «лидеров протестных действий» аккурат накануне второго «Марша миллионов» (не будем говорить, кто его принял, хотя в самодеятельность главы Следственного комитета Александра Бастрыкина в таких вопросах не верю, хоть тресни) имело два важных результата:

— явка русских образованных горожан (РОГов) на марш выросла, по разным подсчетам, на 25–35 %;

— Навальный, Удальцов и Яшин упрочили репутацию людей, которые могут, худо ли бедно ли, вести за собой протестующих.

Именно благодаря кремлевскому сыску «Марш миллионов-2» получился действительно многочисленный, бодрый и по-хорошему злой. А ведь накануне в этом можно было и усомниться.

Никаких новых политических идей у организаторов марша/митинга как не было, так и нет. Зачем маршировать и митинговать — ясно не в полной мере. Поскольку предыдущие акции, несмотря на радужные надежды, ни к чему не привели. Тема о том, чтобы собрать все результаты наблюдения за сомнительными общероссийскими выборами и обратиться в суд с иском об отмене их итогов, куда-то рассосалась сама собой. Сложилось впечатление, что «оргкомитет протестов» просто всякий раз, подобно старому дедушке из пошловатого анекдота про маразм и секс, забывает, что он обещал митингующим в прошлый раз. И без тени сомнения на общем высоком челе снова говорит: мы ничего опять не добились, но вы все равно приходите, приходите и друзей и детей приводите. Только для того, чтобы мы, ваши неизменные, как воды Мертвого моря, предводители могли чувствовать себя уверенно и практически на коне. И в любом Кремле, если нас туда не ровен час позовут, сказать: видите, за нами — сотни тысяч протестующих. Поэтому вы, Кремль, должны с нами вести диалог и о чем-нибудь обязательно договориться.

РОГа, к которым ничтоже сумняшеся отношу себя и я, вдруг стали подозревать, что наши оппозиционеры и не хотят никакого позитивного результата. Что в океане вечного поражения, где они уже давно научились дышать всеми жабрами, им гораздо комфортнее. И работают они не на успех и не на воплощение надежд тех, кто собственными ногами, ртами и головами засвидетельствовал неутолимую реальность Перестройки-2, а только на повышение собственной политической капитализации. В общем, чтобы через день — в New York Times, а уж там — куда вывезет кривая.

Здесь-то и пришел на помощь добросердечный, как Чип и Дейл, вместе взятые, Владимир Владимирович. Тайный соавтор и зодчий 12 июня. Это он превратил участие в «Марше миллионов» из политического выбора в моральный долг, что гораздо круче. И мне все больше кажется, особенно в минуты бессонницы, что Путин как-то симпатизирует российским оппозиционерам. Что как-то, видимо, достали его старинные партнеры и сослуживцы, уже высосавшие из старшего товарища почти все нефтяные соки.

К тому же Путин как ветеран силовых структур должен понимать: недорепрессии в отличие от репрессий настоящих только усиливают противников власти. Если ты уничтожил противника, то — всё. Но если нанес ему легкое ранение в левую руку столовой вилкой — это лишь повод для восторженных аплодисментов противнику, переходящих в овации. В результате таких псевдогонений популярность, а главное, моральный авторитет власти — падают, у оппозиции же — всё, что может расти, растет. И как после этого сказать, что президент не заделался оппонентом собственного режима?

Иначе как-то не сходится.

Единственный человек, которого Путин 11 июня действительно наказал, а не распиарил, — это Ксения Собчак.

Но это уже не политическое, а личное. С прочими квазинародными протестантами ВВП практически (и чаще всего теоретически) незнаком, и оснований обижаться на них у него нет. А на Ксению Анатольевну, как сам президент, судя по всему, считает — есть.

Политика не должна быть выше близкородственных чувств, ибо политика — фиктивна (похоже, он действительно так думает, черт побери!), а чувства — они настоящие.

Впрочем, пройдя боевое крещение и поняв, что и ее не минет сей Следственный комитет, Ксения Анатольевна получила-таки стимул сделать выбор в пользу политики. Посмотрим, как оно там дальше пойдет.