Черная метка в паспорте

– После заявления матери мы опросили коллег, записи с видеокамер проверили, поговорили со всеми, с кем она могла бы поехать на встречу. Только на этот день ничего у Рыковой не было назначено, так как она собиралась проехаться по магазинам за подарком для дочери. У той был день рождения на следующий день. С парковки машина выехала в восемнадцать десять, как обычно. На камерах видно, что Людмила в машине находится одна. С тех пор ее никто не видел, автомобиль через сутки сотрудники ГИБДД обнаружили брошенным на сельской дороге в пригороде. Эксперты с ним еще работают, но предварительно никаких следов борьбы или крови не найдено. Телефон не нашли, тело тоже. Пока висит в потеряшках. Сегодня третьи сутки, как она пропала. Утром, когда пришла мать, я сразу отдал приказ отправить Афанасьева обратно в СИЗО.

– Думаешь, это он?

На этот вопрос Павел вдруг сжал рабочую руку в кулак:

– Товарищ полковник, ну а кто еще? Рыкова же ему сломала такой бизнес, хотела все деньги отнять через суд обратно. Доказательств нет, уж сильно хитер этот Афанасьев, но я разрабатываю версию, что это сделал он. Он служил в армии радистом, сначала по призыву, потом остался еще на три года по контракту. Так что вполне мог с электронным браслетом разобраться. Понимаю, что это все косвенные улики. На суде они не сработают, поэтому говорю – готов землю рыть, сутками работать, знать бы еще, как его прихватить, свидетелей найти. Даже если найдут его следы или отпечатки в машине, защитник отмажет. Афанасьев жил с Людмилой, пользовался ее авто, могли сохраниться биологические следы. Волосы, отпечатки пальцев, следы обуви. Нужно искать прямые доказательства его вины – труп, орудие убийства, а мотив у него о-го-го.

Вид у опера был такой расстроенный и одновременно боевой, что Гуров усмехнулся про себя – не он один горит своей работой. Вслух же уточнил:

– Зачем вообще его отпустили под домашний арест, если была информация, что подозреваемый имел дело с электроникой?

Сладкевич внезапно снова замялся и неловко начал составлять в стопку пустые тарелки покалеченной рукой. По насупленным бровям и плотно сжавшейся полоске губ стало понятно, что на вопрос отвечать майор не собирается. После нескольких секунд неловкого молчания Павел предложил:

– Товарищ полковник, нам пора в отдел. Меня начальство ждет с докладом по проделанной работе насчет Рыковой. Афанасьеву надо или обвинение по ней предъявить, или отпустить. Пять минут позора – и освобожусь. После пятиминутки я весь ваш, сможем договорить. Вы что планируете на сегодня? После дороги отдохнуть или сразу в бой?

Лев не сводил внимательного взгляда с посуровевшего лица собеседника – скрывает что-то его ростовский коллега, темнит. От пристального внимания майор ссутулился, втянул в плечи голову и пробормотал:

– В машине вас жду.

Гуров кивнул молча, а потом проводил глазами до выхода из кафетерия фигуру с неловко висящей вдоль туловища рукой. Не зря его сюда отправили, есть какое-то подводное течение в этой, на первый взгляд чистой, реке. Он всего несколько часов на чужой территории, а сопровождающий его сотрудник то и дело замолкает, отводит взгляд, не желая обсуждать чужие тайны. Только скользкие темы связаны не с личным интересом или семейными событиями, а с преступлением. Молчание означало лишь одно – прав генерал, рядом подводные камни, причем в таком количестве, что начинаешь с ними сталкиваться с первых же минут.

Глава 2

По дороге ответы Павла становились все более отрывистыми и короткими с каждым метром, что приближал их к серому скучному зданию местного РОВД. Стандартная постройка в три этажа, где по крыльцу снуют люди в форме. При виде Сладкевича в сопровождении незнакомца дежурный за стеклом подскочил и торопливо отдал честь перед тем, как нажать кнопку разблокировки двери. Еще один «звоночек» – ждали и ждут в напряжении появления московского гостя, мысленно утвердился в своих догадках Лев Иванович. Они оба с местным опером в гражданской неприметной одежде. Он может быть обычным посетителем – информатором, свидетелем, потерпевшим, которого вызвали в кабинет на беседу. Но дежурный точно был в курсе, кто он – крутой московский опер, целый полковник, – поэтому в тревоге не знал, как ему угодить: то ли козырять высокому чину, то ли открывать перед ним дверь как можно быстрее. И не пять минут назад узнал о его приезде, потому что готовился еще дома: форма идеально выглажена, на столе ни пылинки, а заградительное стекло сияет от чистоты.