Черная моль

— Благодарю за гостеприимство, ваша светлость. Это любезное предложение, — тут он взглянул на утомленное личико Дианы, — мы просто вынуждены принять. Отдых нам крайне необходим. И я, как и вы, тоже ненавижу трагедии.

Диана тихо усмехнулась.

— До чего же вы все церемонные! — сказала она. — Лично я отправляюсь спать.

— Я провожу вас наверх, — заявил милорд, и они направились к двери.

Проходя мимо герцога, Диана на секунду остановилась и вопросительно подняла на него глаза.

Трейси отвесил низкий и очень почтительный поклон.

— Доброй ночи, мадемуазель. Карстерсу покажут комнату, отведенную для вас. Там есть и слуга.

— Благодарю, — тихо ответила она. — Я постараюсь забыть о том, что произошло сегодня, ваша светлость. Не могу не согласиться с вами, люди не должны узнать об этом… ну, скажем, недоразумении. И еще должна признаться, мне было бы куда труднее простить вам все эти оскорбления, если… если… если бы в результате они не помогли мне… вернуть Джека. Не окажись я в этой переделке, кто знает, возможно, мы так больше и не встретились бы.

— Итак, — поклонился герцог, — все, как говорится, к лучшему.

— На вашем месте я бы не рискнула заявлять это, сэр, — ответила она и вышла.

На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Никто не мог подобрать подходящих к случаю слов. Выручил, как всегда, Трейси.

— Полагаю, что все мы встретимся в столовой за ужином, — сказал он. — Придется, наверное, немного подождать милорда. После вас, О’Хара, только после вас…

— Минуточку, — ответил Майлз. — Где-то там, под навесом, кобыла Джека. Я обещал за ней присмотреть.

— Эндрю! — окликнул брата его светлость. — Когда закончишь распоряжаться столом, прикажи людям, чтоб кобыла Карстерса получила должный уход!

Откуда-то снизу прозвучал ответ, что его поняли, и вскоре голос Эндрю донесся уже со двора — он громко отдавал кому-то распоряжения.

В целом ужин прошел гладко. Его светлость был улыбчив и любезен, Эндрю, как всегда, сыпал шутками. О’Хара тоже внес свою лепту в поддержание беседы. Один лишь Ричард был сперва довольно молчалив, но милорд, совершенно упоенный своим счастьем, вскоре пробил его броню и завязал с братом оживленный разговор — ему не терпелось знать, что произошло в городе и именье за семилетнее отсутствие.

О’Хара же, размышляя о случившемся, едва удерживался от смеха. Забавная все же вышла история, как ни крути. Только что эти двое бились не на жизнь, а насмерть, и вот теперь вся злоба и ненависть улетучились и они сидят рядом за столом и мирно, как ни в чем ни бывало, беседуют. Это ему нравилось. Ведь совсем недавно он опасался, что друг его изберет вариант трагический и откажется задерживаться в доме обидчика хотя бы на секунду.

Было уже около полуночи, когда стали расходиться спать. Братья остались вдвоем. В столовой настала тишина. Милорд сидел, рассеянно играя длинной ложкой для пунша, и помешивал золотистый осадок на дне чаши. Рядом стоял канделябр, и Ричард, находившийся напротив, в тени, изучал лицо брата.

Он глядел и не мог наглядеться. Глаза бессознательно впитывали каждую черточку дорогого лица, следили за каждым движением изящной руки. Он нашел, что Джон несколько изменился, но в чем именно крылась эта перемена, определить никак не удавалось. Он не состарился и был, казалось, все тем же веселым и беззаботным Джеком. С одной лишь незначительной разницей — кстати, тогда, еще при первой встрече, О’Хара ее тоже почувствовал: в манерах Джека появилась сдержанность, умение держать дистанцию.

Наконец неловкое молчание нарушил милорд. Почувствовав на себе пристальный взгляд брата, он поднял глаза, и губы его дрогнули в выжидательной усмешке.

— Черт возьми, Дик, мы робеем, ну прямо как два школяра!

Ричард даже не улыбнулся, тогда Джек поднялся и подошел к нему.

— Говорить тут больше не о чем, Дик. Нет необходимости… В конце концов… мы ведь всегда вместе выбирались из всех переделок, помнишь?

Он положил брату руку на плечо. Тот молчал, затем поднял на него глаза.

— Что ты, должно быть, обо мне думаешь! — воскликнул он. — О, Господи, когда я начинаю…

— Знаю. Поверь мне, Дик, я знаю и понимаю все твои чувства. Забудь об этом, прошу! Все уже кончено, все позади!

Снова последовала долгая пауза. Лорд Джон снял руку с плеча брата и, опершись о стол, с улыбкой смотрел на него.

— А я только сейчас вспомнил! Ты ведь у нас отец… Сын?

— Да. Джон… в твою честь.

— Не стану отрицать, польщен. Господи, подумать только, у моего брата собственный ребенок! — и он рассмеялся.

Наконец-то и на лице Ричарда возникла улыбка.

— А ты сам — не кто-нибудь, а дядя! — ответил он и только тут скованность и робость наконец оставили его.