Черная Орхидея

Его губы совсем близко. Язык снимает каплю сладкого сока за мгновение до того, как накрыть мои губы. Непривычно. Осторожно. Без прикуса кожи и беспощадной экспансии языка. Вроде бы как это должно что-то значить? Следуя бездушной логике - да. За такими поцелуями всегда следует что-то большее. И это безумно логично. Слабый грохот в долине ожидания, он сотрясает шатер моего сознания веерным ударом с грифом "фенозепам" (этим меня тоже кормили...) Секс - это круто. Это даже было классно в той, прошлой жизни... Предполагается удовольствие, но почему-то я его не получала в последние дни... А ведь было же, да? Эта мысль ускользает, но я хватаю ее ослабшими пальчиками, словно крокодильчика за хвост. У меня сейчас состояние ребенка, привет, Эрик Берн. И нетленные строки Паоло Коэльо.

"Иногда надо воскресить в себе ребенка, которым ты был когда-то, и который до сих пор живет внутри тебя. Взглянуть на мир с его воодушевлением и непосредственностью... Иначе смысла в нашем существовании не будет..."

Ребенок любознателен. Это как будто ему подарили самую крутую игрушку, а она вдруг перестала работать. После того, как с ней поигрался ребенок постарше. Или долбанный взрослый. И вроде как не сломал, не разобрал на винтики-кубики, но уже совсем не то. Не приносит удовольствия долгожданная цацка. Этот вопрос не дает мне покоя. Но я терпеливо жду, когда он закончит накрывать мои губы своими. Когда ему это надоест.

У меня сейчас нет никакого скрытого мотива. Чистый лист детской искренности и любопытства. Как "почему люди не летают?" или "а почему зебры полосатые?". Мой голос не дрожит, я не успела отвыкнуть им пользоваться. Но он вздрагивает, когда я произношу свои слова с ненамеренно леденящим спокойствием.

- Я ничего не чувствую, - ни упрека, ни грусти, ни обвинения. И, проведя уже своими пальцами по губам, с обезоруживающим любопытством: - А что ты сделал, что я ничего не чувствую?..

Теперь боль имеет образ. Яркий фотооттиск на сетчатке его глаз. Фотокадр судороги, пробежавшей по его лицу. Чужая боль пытается непроизвольно накрыть и меня ударной волной, но мои стены нерушимы, и она легким рикошетом возвращается к нему. Прямо в уязвимый янтарно-серый мир этих глаз. Отчего-то мне кажется, что она не погаснет в них очень долго...

...Холодный, мокрый дождь. Забери меня с собой, я буду рядом...

В саду, за пределами комнаты... целого дома, ставшего местом моего заточения, светло. Фонари. Они горели всегда, раньше я просто этого не замечала. Поэтому так приятно наблюдать за акварелью дождя, подсвеченного электрическим потоком. Мне хочется открыть окно и просунуть руки в решетку, чтобы ощутить на себе эти рваные стрелы небесной истерики. Но что-то меня останавливает. Символы на стекле.

Три шестерки, число Дьявола. Это тоже логично. Как и 3,14здец. В этой обители зла не может быть иных чисел. Я спокойно смотрю на эту символику... Она даже похожа на тот знак, что автоматом замечала у него на шее. Инь-янь на три сектора. Это если их соединить...

Иллюзия не уходит. Достоверная как никогда. И вот две из этих шестерок переворачиваются. И уже не на стекле. Уже в сознании. В осколках памяти. И они не сами по себе... Они в ряду из...1, 2, 3... Десяти чисел!

*9***6***9... Что этот набор цифр, часть которых мелькает и ускользает, хочет мне сказать?.. Я пытаюсь понять. Ухватиться за обрывки этой важной информации... Но стоит моя стена, охраняя покой моих же сонных не завоеванных городов. В этот закрытый социум имеет доступ только логика на правах гостя-парламентера. Она не сухая, бездушная и расчетливая. Она похожа на кого-то харизмой своей уверенности и незыблемости. Ее сухие версии пока неубедительны.

Экзамены. Теория вероятности? История Украины? Свот-анализ курсовика? Ни то, ни другое, ни третье. И к чему образ маршрутного такси, единственного в городе, где стоит маленький плазменный экран, на котором помимо рекламы крутят диснеевские мультики?..

...Окно я все-таки открываю. Сила привычки, рука сама тянется к сигаретам на прикроватном столике... Щедрость Дьявола вместе с шелковым халатом и сорванным с шеи ошейником. Забираюсь с ногами на подоконник. Почти ледяная свежесть воды, усиленная кондиционированной прохладой помещения. Мое тело так долго было без какой-либо одежды, кроме цепей и гребаной кожаной полоски, что перестало остро реагировать на холод. Тонкая сигаретка со вкусом яблока несколько раз гаснет от капель дождя, я прикуриваю ее снова. Не замечаю ничего, даже того, что капли воды стекают по лицу, халат намок и прилип к телу, а кондиционер может добить этот безумный набор до пневмонии. Словно интуиция что-то хочет мне сказать.. Словно в этом ливне - огни маяков спасения.

Порыв ветра с оглушительным грохотом швыряет стеклопакет о стену. Неожиданно, но даже не пугаюсь. Просто сознание отмечает это с каким-то радостным спокойствием. Стихия искренна и не всегда жестока. Она более миролюбиво настроена ко многим из нас...