Черная Пасть

"...На мертвом ходу", повторял потом Виктор Праль-ников всю дорогу, пока они шли вдвоем с Сергеем Брагиным от конторы до столовой. После шумных споров в конторе - на улице, под высокой и яркой луной, на шаловливом и влажном ветерке с моря казалось удивительно просторно. Шли они медленно, устало, постепенно сбрасывая с себя внутренний груз излишнего словесного скарба. Сергей шагал и поглядывал на Виктора Степановича, ожидая его мнения о закончившемся диспуте.

- Прояснилось многое, но одного вдохновенного порыва тут недостаточно. - Пральников останавливался через каждые три-четыре шага и словно прислушивался к прошедшим, но еще не смолкнувшим дебатам.

- Я не против патентов. И, по секрету скажу, свой мечтаю получить. Готовлю небольшое, но, кажется, оригинальное открытие по борьбе с карстами - воронками в солевых пластах. Но я против того, когда погоня за патентами превращается в техническое браконьерство, и не в пределах одного химического оазиса, а в гораздо большем масштабе. Напрасно Ева Каганова нарекала меня хулителем "патентной службы". Я хотел бы помешать тем, кто устраивает такую, как у нас, козлодрань!..

А Виктор Степанович старался убедить Брагина в том, в чем сам начинал сомневаться: в необходимости принять печи и уважить Каганову, Метанова...

- Сегодняшний разговор на бюро был весьма категоричным, - говорил Пральников, - дело можно считать как бы уже решенным. Конечно, кое-что пока еще шатко, зыбко, худосочно, но время торопит, и благо, если Каганова с компанией понимают... Они должны помочь...

Продолжая беседу, они остановились перед крыльцом гостиницы. Проводив взглядом торопливо сбежавшую по ступенькам хозяйку гостиницы Тамиллу Артемовну, Сергей ответил Пральникову:

- То, что вы сейчас говорили, Виктор Степанович, очень напоминает историйку старухи с мясником.

- Скажи...

- Покупая тощее мясо, сердобольная старушка спросила у мясника: "Неужели, не жалко было резать такого худенького теленочка?" Добряк - мясник ответил ей в утешенье: "Я его и не резал... Он сам подох..."

- Да, бывают такие мясники! - согласился Праль-ников.

- Печники наши не лучше оказались!

- Сказано отлично, но ты форменный раскольник, Брагин!

- Нет, дорогой Виктор Степанович, повинны мы в другом - во взаимном амнистировании и безличной ответственности Взыскиваем и спрашиваем за малости, а большие промашки зачастую сходят нам с рук. Зря иной раз гласности боимся, а ведь все равно всем известно и доброе и плохое. Что получается с нашими печами: чем больше тратимся и нагромождаем одно на другое, тем больше стараемся умалчивать о нелепостях и просчетах единственно по той причине, что сделанного и растраченного, мол, не вернешь: на будущее, учтем... все виноваты. Но если разобраться, все ли? Да и не в одних средствах дело - огромны утечки по моральному, человеческому счету! Но, я не брюзга все больше начинаю размышлять и примечать. Ведь как велика в общих делах доля нашей личной ответственности! - Сергей повел Пральникова к морю. На ветровом месте остановился и убежденно сказал: - Каждая кухарка должна уметь управлять государством... Я понимаю это и так: каждый из нас на своем посту должен быть государем, таким же властным, зрелым и ответственным перед напором времени, как и большие, самые высокие руководители!.. Я вот чувствую, что лично отвечаю за печи и за весь этот край. Понятно я выражаюсь?

- Говори, Сергей!..

- Искренне говорю. Когда душа горит, не могу молчать. Иной раз - слишком... Знаю этот грех за собой, но говорю искренне Уверен, что завтра нам еще больше требовательности к себе потребуется. Много у нас впереди работы и дел!

Провожали друг друга по нескольку раз: от гостиницы к дому, и обратно. Расстались у моря. Пральников побрел к пристани, где готовился к отплытию сухогруз, а Сергей вдруг заторопился домой, под окнами которого только что разбирали недавнюю историю с молодым рабочим Бама-том, отправившимся с ребятами, несмотря на поздний час, к ленинградцу Ивану Ильичу Волкову на собеседование. Дальновидный Бамат решил заранее прицениться, куда лучше податься: в отряд сульфатосборочных машин или к "рукопашникам", где ему пообещали испытанную и доходную фанерную лопату; легкую, широкую, с длинным и отшлифованным до блеска 'держаком. Брагин не стал ему ничего советовать, кроме одного: сделать выбор по собственной воле, чтоб потом никого не винить. И посоветоваться с инженером Волковым.

Возвращаясь домой по песчаной набережной, залитой прорезанным через легкие облака светом луны, и жадно вдыхая влажный воздух моря, Сергей думал об этом интересном, буйном и неглупом парне, от которого можно было ждать многого. Радовало и то, что Бамат со своим "оруженосцем" Санькой пошли не куда-нибудь, а к мастеровитому и одержимому Ивану Волкову. Сергей Брагин не был безразличен к судьбе этого крепыша и жизнелюбца, повторяющего чем-то участь лесковского разгульного и горемычного "очарованного странника".