Черная Пасть

Когда он высунулся в последний раз из оцинкованной берлоги "антона", Нина стояла на прежнем месте, около раскрашенного под клоуна, клетчатого фанерного домика. Она была одна. Сергею вдруг стало жалко Нину, он помахал длинноногими цветами и, размахнувшись посильнее, выбросил их на ветер. Последнее, что увидел Сергей на земле, так это то, как Игорь Завидный кинулся ловить стеклянные ирисы, и как Нина, не дожидаясь отбытия самолета, пошла к узкоколейке, где стоя ли крохотные вагончики поезда, уходящего к озеру и Семиглавому Мару. Пока "антон" разбегался и, зависая над крышами домов, набирал высоту, Сергей все время мысленно находился с Ниной. Его мучило сознание своей вины перед ней, а какой вины - он и сам точно не знал. Было грустно и гадко на душе. Часто так бывает: при отъезде почему-то вдруг делается жалко, и не кого-нибудь, а самого себя... Кажется, люди проводили и уже забыли, а ведь только что делали опечаленные лица. Представлялась возможность подумать и о главных, последних в жизни проводах... В дороге думается обо всем с обостренной прямотой.

Злой на всех и особенно на себя улетел Сергей из утреннего Бекдуза. Сидели они рядом с Евой Казимировной, около пилотской кабины. Каганова невозмутимо посмеивалась с ватой в ушах и поплевывала кизиловыми косточками в бумажный мешочек. Обернувшись к иллюминатору, Сергей смотрел не вперед, а под хвост самолета. Что-то смутное, нерешенное с жалостью бросил он там, где остался Завидный; но и тут рядом, где старательно обсасывала кислые кизиловые косточки Ева Казимировна, тоже тяготило Сергея это нечто, насильно увозимое Кагановой... Где ему было бы лучше сейчас? Пожалуй, все-таки рядом с Кагановой. Тут, за облаками, проваливаясь в воздушные ямы и снова взлетая, они были на равных; и там, куда она торопилась, он тоже может оказаться с ней рядом, пусть и не в одинаковых рангах. Оставалась еще возможность посоветоваться с людьми, имеющими силу, влиятельность и прямое отношение к судьбе Кара-Богаза. Нет, не жаловаться и не просить ехал Сергей Брагин. У него было задание, которое касалось не столько ввода в действие печей "кипящего слоя", сколько изготовления на ашхабадском заводе имени ХХ-летия ТССР сульфатосборочных машин. Ленинградец Иван Волков снабдил его всеми конструкторскими полномочиями и особенно просил проследить за креплением транспортера, бункера и самое главное - за подвеской капроновых щеток. В Управлении химической промышленности республики надо было не только доказать необходимость заказа новых двадцати машин, но и разместить этот заказ для немедленного выполнения. Принимаемые на баланс печи "кипящего слоя" необходимо было подстраховать. Озерный сульфат до сих пор оставался основным богатством края. Виктор Степанович обещал подсобить через газету, использовать связи и влияние, но больше всего надеялся Сергей на письмо, которое они составили вместе с директором Чары Акмурадовым и Байрамом Сахатовым для партийных органов, и которое следовало использовать в самом крайнем случае...

Воздушный автобус, неторопливый и жестковатый, но удивительно надежный, провез пассажиров вдоль берега моря и через пески на высокое красноводское плато. В такси Сергей Брагин опять оказался рядом с Кагановой.

- Про вашу оказию, Сергей Денисович, я знаю, - сказала Ева Казимировна, когда они остановились возле гостиницы. - В городе я вам помогу. Не чинитесь, пользуйтесь моими услугами, только чур-мою печурку не обижать! Уговор!

- Помогите с машинами, Ева Казимировна. Для печей будет превосходная возможность доказать свое преимущество в этом соревновании... Пока завод не достроен...

- Оставим служебные разговоры. Попросите-ка лучше, Сергей Денисович, мне отдельный номер в гостинице. Только до утра. Будьте джентльменом!

Подобного поручения Брагин не ожидал. Очень мизерной была просьба, но для него явно непосильной. Квартирмейстером и ходатаем по таким щекотливым делам Сергей был плохим, но отказаться не посмел.

- Не беспокойтесь, Ева Казимировна, - ответил с апломбом Сергей.

К удивлению самого Сергея Брагина номер удалось получить, помог им с Виктором Пральниковым редактор местной газеты, человек с мягкими манерами, тихим усталым голосом и длинными выжидательными паузами в разговоре. С болезненно пухлым лицом и мешковатый с виду, он, кажется, был проворным в иных делах... Устроив Еву Казимировну в номер, он решил облегчить участь Сергея с Пральниковым, и увез ее на взморье в своей подержанной и кособокой автомашине.

- Вечером жду на кофе. Не обижайте меня! - приглашала перед отъездом Ева Казимировна.

Когда она вернулась с прогулки, друзья, устроившись прекрасно на балконе второго этажа, так и не услышали. Улетела Каганова на рассвете, и в провожающих, видимо, не нуждалась. У нее образовалась своя свита, в которую Сергей и не стремился. Личную свободу он считал высшим благом.

- Не беспокойся, - шутил над ним потом Виктор Степанович, - она не обойдет тебя в Ашхабаде, да и вообще, своим вниманием. У нее к тебе, Денисович, особый интерес.

- Не люблю попечителей и благотворительность!