Черная Пасть

- Режь, мама, примерять удобней будет... А то длинно.

Ковус-ага, кажется, не на шутку всполошился, вспомнив притчу: дитя сильней самого короля! Захочет и добьется своего. А Мурадик не просто ребенок, а по документам взятый у Советской власти в семью полноправный гражданин. Тут двойная ответственность.

- Мать, а мать! - хотел рассудить по справедливости Ковус-ага. - Не лучше ли ему пока лыжный костюмчик, а когда мой военно-морской флот справит парад...

У Анны Петровны голова шла кругом от этого перекора, смешного и никчемного: стар что мал...

- Какой парад у твоего флота? - строго спросила она таймунщика, подбоченясь и наступая на старика.

- Посмотри в календарь: есть там и у нашего брата красный листок. Парадный денек!

- Парад собираешься принимать? В календаре нарисован линкор, а не твой таймун.

- Не говори так, Аня! - старика задели за живое и он перешел на имена, что делал в особо важных и щекотливых случаях. - Я на своем тайму не в Кремле был!

В мешковатом парадном одеянии Мурад быстренько - не подошел, а подплыл к отцу.

- До Кремля своим ходом добрался?

- Даже обратно вернулся.

- И по Москве на таймуне плыл?

- По главной речной дороге.

- И в царь-колокол вам звонили?

- Во все колокола звонили! Даже салют был.

- Как космонавтам?

- Немного пониже, но высоко огнем стреляли! До самых кремлевских звезд.

- Из царь-пушки?

- Вот этого, сынок, я не разглядел. Вся Москва в огнях была. - Со стороны причала послышался утомленный и ворчливый гудок подходившего судна. Он будто жаловался на трудную дорогу, на издубасившее его волнами море. - Снимай мою парадную робу, сынок. Попразднуем и перешьем на школьную форму.

Анна Петровна с укоризной посмотрела на старого капитана и досадливо поджала губы.

- Крепче держись за пуговицы, а то отнимут хламиду!- Возьму вот и перешью.

- Мать... Мамочку твою, сынок, уговорим как-нибудь на лыжный бушлатик А тут разве сукно? - Ковус-ага поднял мальчугана на руки и, стараясь задобрить, унес раздевать его в другую комнату.

Часто Ковус-ага выводил из терпения детскими выходками Анну Петровну. Сначала она обижалась, потом смирилась; знала, что делал он это не нарочно, а по своей душевной простоте и обостренной щепетильности во всем, что было связано с годами будоражной молодости, с памятью о друзьях и событиях, которые он считал дорогими не только для себя, но и для всех. И даже такие вот шутки со своим потрепанным кителем, в котором форсил когда-то в Москве, он переживал по нескольку дней. Угождать ему или лукавить перед ним в таких случаях было не только бесполезно, но и опасно. Старик не переносил снисхождения, жалости, не прощал никаких послаблений. Анна Петровна знала, что в таких случаях лучше оставить его в покое и дать время самому "перебродить". А что Ковус-ага обиделся, она почуяла сразу, как только он начал к ней обращаться по имени. Прекрасно знала Анна Петровна и другое: уступать сразу тоже нельзя, а то все будет принято за насмешку; к тому же совсем некстати было при ребенке продолжать эту семейную перебранку из-за пустяков. Пароходный гудок выручил Анну Петровну.

- Не балуй сына нежностями! - крикнула она в горницу. - Пусть и по хозяйству мне помогает. Воды нет... макушку помочить. Пошли его... к причалу сбегает. Слышно, самовар-то приплыл. - Это тоже была невинная уловка. Она знала, что Ковус-ага не потерпит глумления над своим флотом и сейчас же непременно поправит ее.

- Не знаешь ни одной флотской боевой единицы, - обидчиво откликнулся старик. - Самовар на кухне у тебя, а это - танкер!.. Мурад, беги, встречай "Шаумяна". Быстрей поворачивайся, юнга!

Про себя хитрый и наблюдательный бесенок старался сразу же определить: кто из них добрее и кого при случае можно быстрее разжалобить. Думал он про это без всякой задней мысли, на всякий случай...

Просьба отца совпадала с наказом матери, и такое единодушие родителей Мураду было по сердцу. Ему не только разрешали повидаться с морем; его посылали в порт, который виднелся за окном. Стоило только выйти на бетонированную дорогу, обогнуть бак на железной голенастой треноге и за песчаным косогором - сразу же начинался деревянный помост на сваях, вокруг которых в зеленой воде увивались юркие кефальки. Мурад даже знает, как сократить этот путь, если бежать вдоль узкоколейки, по которой летом возят с сухих озер в порт мешки и железные короба с горькой солью. Про богатые безводные озера и ценную соляную муку Мурад уже успел узнать от мальчишек. Все клады добывались из Черной пасти. Оттуда же приплывали мертвые тюлени, уснувшие белуги и утки... Сколько вокруг удивительных тайн, и как тут усидеть дома, тем более, когда старшие сами посылают к морю, в порт, откуда рукой подать до змеиного острова Кара-Ада!..

- А ведра не надо брать? - спросил Мурад, думая, что бы такое прихватить для защиты от черного лохматого Курта, с которым он не успел подружиться.

- Отправляйся порожняком, да смотри - опять не сорвись!..