Черная Пасть

Прищелкнув пальцами над головой, он подал знак своему гиду, чтобы двигаться и побыстрее уйти от клыкастого конвоя. Ему удалось сделать всего несколько шагов в сторону моря, далеко он не ушел. Невесть откуда выскочила вторая собака, поменьше первой и не такая породистая, но куда более свирепая, с черным мурлом и белыми кустистыми бровями. Рыча и двигая складками на шее, пес остановился и начал, не спеша, перекладывать примой, твердый хвост из стороны в сторону, словно отсчитывая минуты, оставшиеся людям на раздумье и на прощанье с солнцем...

- Тарзан, сидеть! - обратился к барбосу с невинной улыбкой Фалалей. - Разберемся. Шабаш!..

К кудлатому, разномастному псу с белыми бровями важно подошла дородная красавица Найда и что-то, видимо, сообщила ему по-собачьему. Тот перестал рычать и уставился на бакенщика, шевеля обрубками ушей. Фалалей, подмигнув, бросил псу облупленную тарашку.

- Поотведай, Тарзанчик, остренького. Найда, не тронь! Получи вот свое!.. - Фалалей взял из рук торгаша печенье и положил перед собакой.

К удивлению и досаде иностранца безухий кобелек рыбу охотно сожрал, а на "десерт" даже не взглянул. Но в долгу он не остался и тут же доказал свое уважение к негоцианту, проявив даже услужливость. Метнувшись за расколотый молнией валун, Тарзан повозился в густой, мшистой зелени и вернулся с живой плеткой в зубах. На-пружинясь, он мотнул мордой, сделал рывок, и в зубах у него хрустнуло... Помедлив, Тарзан оскалил клыки, рванул еще раз, и положил у ног туриста дрыгающуюся, надорванную гадюку...

- Вот и вам презент! - не из желания оскорбить гостя, а по ходу действия негромко сказал Фалалей Кийко.- Не обессудьте. У Тарзана свой прием-он слегка надрывает. Нежный пес.

- Мерси! - поморщившись и вздрагивая, ответил торговый агент. - Теперь я хочу, чтобы домой!..

- И я согласный, - вежливо ответил бакенщик. - Еще посмотреть ничего не хотите? Мне наказали...

- Зачем вы так долго мучили? Я просил быстро и тихо, - ответил экскурсант. - Пишущий автор, который есть Завидный, должен оценить такое. И вы тоже!.. - Само собой! - Кийко удивлялся способности этого красивого, изнеженного хлюпика быстро меняться, умению мгновенно брать себя в руки и не упускать инициативу в разговоре и действиях. Фалалей вздохнул и добавил. - Спустимся к морю. Там покойнее .

- Бумагу дадите почитать. Я буду думать...

- Как не дать: велено угождать и нос по ветру держать. На подхвате!..

Ставший вдруг официальным, чем-то недовольный представитель торговой фирмы взял у Кийко скрученные в трубочку бумаги и поднял на лоб светозащитные очки.

- На что намекаете? - спросил он.

- Какие намеки, когда все ясно, - без запинки ответил Фалалей... - У вас своя работа, а мое дело фонарики и ревуны в исправности соблюдать. Фарватер, одним словом! Чтобы ни одна посудина на мель не села, в остров не уткнулась, на косу не наскочила. Морским стрелочником довожусь я корабельщикам. Многие меня уважают... Пригодился вот и Завидному.

Укрывшись в тени под скалой, иностранец осматривал сверток и как будто не слышал сопевшего у него за спиной бакенщика.

- Услуги надо ценить, - вдруг сказал он, - и особенно деликатные! У вас есть талант продажного гида.

Не ожидал Фалалей подобного иезуитства от заморского джентльмена.

- С паршивой овцы - шерсти клок! - прошамкал Фалалей, не желая в этой игре быть битым.

Торгаш так же спокойно ответил:

- Вместе с инженером, который есть Завидный, вы бросили меня змеям. Хорошо есть умные собаки, а то я давно бы посинел и вздулся от яда. У вас очень милые собаки. Какая у Тарзана цена? О, это настоящий Цербер.

- Здешние собаки не продаются, господин интурист!- с великолепной выдержкой ответил Фалалей Кийко, все больше интересуясь личностью залетного филина. - Как видите, пока мы торгуем химией, а не живностью. А таким псам и цены нет! От дикой мрази они остров очищают Раньше маячники под подушками, в снятых сапогах и даже в детских колясках ужей находили. Теперь гады подальше прячутся.

- О, как хорошо, что кроме собак у вас кое-что можно купить! Не все имеет табу... Вы гуманные и сильные, вам нечего бояться.

Бывал иногда и сам Фалалей Кийко беспощадным, ядовитым, а потому не мог не уважить скрытое изуверство, которое проглядывало у смазливого купчика. А уважил его Кийко простым, нехитрым способом: пока торгагент разворачивал бумагу, он молчал, но только тот принялся читать первый листок, как Кийко вдруг заговорил:

- Опять же про наших непродажных собак, - вырвалось у него как бы между прочим. - Псы радеют, шкуры не жалея, но везде не усмотрят. Вот полюбуйтесь на эту хинину... Детеныш змеи!

- Что это? - попытался отмахнуться зачитавшийся торгаш. - Я прошу не мешать.