Черная Пасть

Изведав столько острых ощущений, загрустивший гость, кажется, не знал: кого здесь больше опасаться. Но и одному оставаться было страшновато. За каждым камнем, булыгой мерещились рогульки гадючьих жал... Но, как видно, чужестранец был далеко не робким. Оценив обстановку, он внимательно просмотрел рукопись, оценивающе полистал ее несколько раз и прислушался к шагам бакенщика. Сначала доносилось его пыхтенье на подъеме, потом шум от сапог с подковками. К воде скатился граненый камешек, наполовину влажный, должно быть вывернутый каблуком. Но все стихло. Земные звуки утробно и глухо поглощались массой воды.

Полуденное море. Оно тяжело ворочалось под солнцем, насылало на остров волокуши волн, чтобы разрушить, размыть его, упрятать в своих глубинах. Оно делало это осмысленно и методично, подтачивая береговые скалы, образуя каменные грибы-навесы. Под одним из таких грибных нахлюпов и приспособился торгаш, оглядываясь и следя за движением на берегу. Он торопился, но действовал уверенно, расчетливо. В море с этой стороны острова было пустынно; единственная рыбачья лодка мельтешила почти у самого горизонта. Она то тонула, то выпрыгивала на волну. На берегу тоже было спокойно. Заморского дельца в эту минуту могло видеть лишь гадючье племя, но ползучие, пожалуй, сейчас были в то же время лучшим ограждением от непрошенного любопытства. Без суеты и лишних движений торгаш обнажил фотоаппарат и с прилежной точностью заснял на пленку по нескольку раз одну страницу за другой... Рукопись была не очень объемистой и времени на это ушло немного. Он пересчитал машинописные страницы, проверил еще раз нумерацию и связь на переходах. Не упустил ни один перенос, и особенно сосредоточился на подписи под текстом... В правом нижнем углу страницы расписался автор. Подпись была хотя и замысловатой, но вполне разборчивой. Фотограф влюбленно похвалил про себя почерк Завидного и запечатлел прихотливый росчерк с разной выдержкой. По всему было видно, что опытный фотограф уважал свою клиентуру.

Сделав главное, он присел на камень и обратил лицо к морю, однако продолжал внимательно следить за окружающей обстановкой, и словно затылком видел, что делалось на склоне и выше каменного навеса. Мимолетный шорох... Вспорхнула вспугнутая кем-то птичка, и делец мгновенно обернулся, отложил в сторону фотоаппарат. Отодвинувшись от него, принялся небрежно, с подавленным видом листать страницы довольно заурядной газетной статьи о переработке рассолов, добыче сульфата из отложений мирабилита, с помощью несложной, но в условиях Бекдуза новой аппаратуры. Как и ожидал торгагент, технической секретности эта проблема не содержала, но были заманчивы споры, которые велись вокруг самой проблемы и которые при желании и умении можно было бы истолковать самым неожиданным образом. В этом опытный делец убедился при первом взгляде на рукопись. А если к запальчивой статье в "свободной прессе" прибавить эрудированные комментарии, то взрывная публикация вполне окупит все хлопоты и треволнения на этом змеином острове. Негоциант знал, как желанны и как щедро оплачиваются его хозяевами скандальные поделки подобного рода. Правда, куда больший фурор производили литературные опусы, добытые из-за "железного занавеса", но недурно поиметь и такой гешефт. Главное не в секретности текста, а в самой скандалезности публикации и сделке с податливым искателем славы. Достаточно было затравить Завидного...

Шум за спиной больше не повторялся, но спугнутая птичка и скатившийся голыш предупреждали о близком присутствии кого-то... Но все уже сделано и можно не суетиться, наоборот, было выгоднее показать безразличие и может быть даже сожаление о пустой трате времени, хотя, впрочем, и тут полезнее будет классическая мера - "чуть-чуть"

Придавив бумаги камешком, чтобы не сдуло ветром, экскурсант вымыл руки, окатил водой лицо и не спеша стал подниматься наверх, рассчитывая упредить чье-либо появление. Поднявшись на первый карниз, он никого не обнаружил. Осмелев, прошел по гладкой, отполированной временем и ветром площадке. На ней опасаться было нечего - малейшую соринку видно. Поднял круглую гальку, чтобы запустить ее на верхний карниз скалы, и тут же почувствовал, что за ним кто-то следит... Ничего другого не оставалось, как ждать на месте. Некуда да и незачем было скрываться. Показное безразличие подходило сейчас больше. Надо подождать: время, как и море, - все равно .выбросит спрятанное на берег. Ему хотелось повернуться и пойти навстречу устремленному на него взгляду и тем доказать, что бояться ему нечего. И он пошел, влекомый необъяснимым магнитом. Направление было выбрано правильное; внутренний указатель, обостренный инстинкт самосохранения сработал безошибочно. Не по какой-либо зримой тропке, а по раскладу камней он понял, что из рас-щелка, вылизанного добела волнами, есть близкий выход. Свернув влево, он увидел в зеленоватом полумраке распадок, вырубленные водой ступени и выход к солнцу. Тут и встретил его Фалалей.