Черная Пасть

- Ты имеешь в виду хор Завидного? А Метанов у него вроде солиста-бахши! - Ягмур обжег палец папиросой.- Сами мы виноваты. Поддаемся!.

- Свист и пыль столбом, а нам это представление не очень-то по душе. Надо знать, что от этого народу прибудет. Надо по-хозяйски распоряжаться своим добром.

За разговором не заметили, как вытянули мотоцикл на косогор.

- А ты знаешь, Сергей, у тебя в этой пустыне зря пропала чудесная речь, - пошутил Ягмур.

- К сожалению, для некоторых людей слова стали не более, чем бенгальские огни. Светят, но не греют. Замечается это, к несчастью, не у наших только, а и у некоторых наезжих к нам. И откуда берется у них это безразличие к будничным, трудовым делам?

- У нас текучка мало идет на убыль!

- Сезонники... - Сергей отпустил это словцо и дал ему удалиться, как будто для того, чтобы рассмотреть его со стороны. - Сезонники. Холодное и осклизлое словечко. Поденщики... как мухи-поденки. Временщики... Когда такое чувство заползает к человеку в душу, то жди от него чего-то недоброго и даже мерзкого. Я лично опасаюсь таких... Линялый народец.

- Ничего не поделаешь. Многое у нас на промыслах пока от солнца и ветра. Вот и летят иные на солнышко!..

- Об этом и речь! Завод испортит летунам-сезонникам летную погоду. Завод нам нужен, современный комбинат.

...Налетел ветер, ударился с разгона, взбаламутил песок и поднял к небу подвижный, гнутый змеевик. Пыльное чучело на ходулях шустро прошлось по скату бугра, перевалило на другую сторону и, колыхаясь и свистя, устремилось к озеру.

В лицо Ягмуру швырнуло ветром горстку песка, и водитель долго отплевывался и протирал глаза.

- Уступи руль, а сам в подол поплачь! - Сергей силой усадил друга в люльку и, завладев рулем мотоцикла, рванул с места на такой скорости, что Ягмур, пытавшийся что-то крикнуть, захлебнулся от воздушной струи. Крик его остался далеко позади, вместе с огарком сигареты. К слюдяному козырьку кокардой прилипла бабочка...

Призрачными видениями проплывали в дрожащем мареве знакомые картины. Грозовая фасолина водоема - крайнего в каскаде искусственных озер; похожая издали на элеватор с трубой, печь "кипящего слоя", недавно обновившая собой унылый, худосочный пейзаж; фанерное гнездовье - легенькие домики сборщиков сульфата и длинный лабаз мастерских, где делались и подновлялись лопаты... Рядом навесы, под которыми стояли дренажные машины, а чуть поодаль - новенькие "комбайны" для механического сбора сульфата, которые "доводил до ума" ленинградский инженер Иван Волков. Они, робкие младенцы, только учились ходить по ледяной корочке мирабилита. Машины стояли у берега сухого озера. Около них возились люди. От глинистого яра Семиглавого Мара, у подножья величественной печи "КС" с указующим перстом громоотвода, начиналось знаменитое Шестое озеро - жемчужина всего оазиса. Даже с отдаленного нагорья в жарком, белесом царстве можно было определить скопление стоящих в беспорядке пузатых мешков, похожих на пингвинов. Поблескивали на солнце металлические диадемы у захватистых лопат, да вырастали неожиданно новые стайки пингвинов, и все это походило на фата-моргану. У грубоватого с виду, трудового Бекдуза были свои живые волшебные сны; вокруг безводных, с сыпучим зеркалом, озер роились дивные легенды.

- Сказка, - вздохнул Сергей. - Лебедей только нет.

- А вон они вкалывают, наши лебеди! - в миг уничтожил Ягмур все чары сказочной фантасмагории.

На белой ниве сульфатного поля трудно было заметить сборщиков, облаченных с ног до головы в белое: в марлевых масках, защитных очках и голицах до локтей. Привидения, как им и полагалось, двигались бесшумно и казались бестелесыми.

- Сезонники не валяют дурака, гребут рубли. Накидают их в торбу и фью-ить!.. Помахают крылышками. Мы их жалеем по весне, а они нам сочувствуют по осени. Улетают, а нас за погорельцев считают!..

За кремнистым, с красной окалиной на камнях, увалом открылся широкий вид на Куркульскую бухту. Под солнцем, ослепительно и колюче искрясь, пылала белыми, синими и пурпурными огнями неоглядная ледяная равнина. Сначала трудно поверить, что перед тобой не водная, подвижная гладь, а твердый наст, застывшая, неподвижная твердь. Но это безмятежное лоно обманчиво, так и чудилось, что притихшая стихия остановилась лишь на миг, что она вот-вот снова разбушуется, грянет сокрушительный шквал и бухта закипит, вспенится и опять соединится с отхлынувшим Каспием.