Черная пешка

Вдобавок, «Возрождение», используя «зеленых» как устрашающий пример, еще и терроризировало «ха-сиреневых». Именно поэтому «дзэ-зеленых» подвергали издевательствам на глазах «ха-сиреневых», часами заставляли маршировать или стоять на коленях. Стража заставляла «дзэ-зелёных» грязно ругать друг друга и плевать в лицо. За отказ подчиниться наказывали смертью на месте. Издевательства, не теряя своей унижающей силы, становились все менее и менее жестокими пропорционально тому, как «зеленые» теряли волю и безропотно подчинялись любому приказу стражи, даже самому нелепому. И ведь это действовало! Почти все «сиреневые» испытывали отвращение к «зеленым» и ужас перед перспективой превратиться во что-то подобное, опуститься до нечеловеческого состояния. Им делалось легче, если удавалось убедить, себя, что они – элита, ни в коем случае не имеющая права столь низко пасть. Перспектива стать гражданином Островной империи для них оказывалась в немалой степени зависящей от того, в какой степени они приобретут и сохранят бесчувственность. Мало того – «сиреневые» не только презирали «зеленых», но и скрыто ненавидели, поскольку боялись стать такими же. Правда тающие остатки абстрактного гуманизма продолжали сопротивляться, оттого-то «сиреневые» искали и находили «аргументированные» оправдания для того, чтобы отстраниться от «зеленых» и пояснить себе, что ни «не такие».

На третий день пребывания в «Возрождении» Всеслав обратил внимание на еще одну ненормальность. Заключенных внезапно поражали необъяснимые приступы безудержной болтливости. Лунин заметил также, что неизменными темами разговоров старожилов – «сиреневых» были одни и те же: чем завтра будут кормить в столовой, что едят и пьют «океанские змеи» и каковы блюда кухни островитян, что вкусное можно было бы приготовить из тех же водорослей и прочее. (Для «зеленых» же механизм промывания мозгов был куда проще и мощнее: вместо кажущегося голода – реальный). «Сиреневые» обещали устроить роскошный обед, когда по получении гражданства один пригласит другого в гости. Кроме того, общее настроение после быстро вспыхивавших и так же резко обрывавшихся разговоров ухудшалось: ничего хорошего пока не произошло и не намечалось. «Сиреневые» оказывались в более подавленном состоянии, чем они были до этого. И вот «сиреневым» уже ничего не нужно кроме как наполнить желудок и урвать хотя бы десяток минут для дремоты. Всё свелось к одной мысли: пережить сегодняшний день. Им было уже не до друг друга. Каждый заключенный думал исключительно о себе и неистово мечтал о выходе из лагеря. Когда вечерами голодных, измученных и усталых «сиреневых», пригоняли с работ в барак, они, словно заведенные, бормотали: «Ну вот, еще день пережили». Как-то Всеслав, вступив в подобную беседу, иронически привел три «закона Мэрфи»:

-Когда дела идут хорошо, они пойдут плохо. Когда дела идут плохо, они пойдут ещё хуже. Если все хорошо и если ситуация улучшается, значит что-то не так и вы чего-то не заметили.

В него уперлись бессмысленные взгляды и его не поняли.

В «Возрождении» быстро исчезали закрепленные в этикете выражения вежливости и доброты, которые в прежней, «материковой» жизни смягчали конфликты. Редко звучало «спасибо», зато постоянно слышалось: «идиот», «пошел в зад», «заткнись, скотина!» Даже при ответе на самый нейтральный вопрос ответы часто облекали в наиболее грубую форму. «Сиреневые», происходившие, как правило, из интеллигентной среды, здесь не упускали случая выплеснуть друг на друга плохое настроение.