Чёрная пешка

Корабль являлся воплощением удобства и аккуратной практичности. Он предназначался для бережного подъема на орбиту 220 тонн груза и перемещения тридцати шести человек, которых по каким-то причинам считалось невозможным доставить другим способом. Узкий коридор был стерильно чист и прохладен. По правую сторону - несколько крупных информационных экранов в кремовой стене, по левую - двери в каюты.

-Восточный Экспресс. - пробормотал Лунин.

-Что? - не понял Абалкин.

-Ходил двести лет назад такой поезд в Европе. Если не ошибаюсь, до Константинополя. - пояснил Луччатти. - Считался символом роскошного и комфортабельного путешествия.

-А-а... Ну и где наше место в символе?

-Согласно купленным билетам. В смысле: там, где свободно. - мудро рассудил Луччатти. - А свободно, кажется, здесь. Во всяком случае, голосов не слышно. Да, пусто...

В серо-голубой каюте сработали индикаторы присутствия, напротив двери засветился большой экран сетевого вычислителя. Под экраном размещался небольшой столик. У обеих боковых стенок попарно находились места пассажиров: глубокие кресла-трансформеры.

-Странно, отчего "альфы" не состоялись, как транспорт? - спросил Абалкин, плюхаясь в кресло, которое принялось хлопотливо адаптироваться под его телосложение. - Более чем хорошо...

-Многих не устраивает скорость. - пояснил Всеслав. - У нас ведь все спешат. Пулей на Таймыр, оттуда стрелой на Огненную Землю, оттуда - на Луну. Из-за этого скоро, очевидно, на каждом углу будут торчать нуль-будки. А "альфочка" ползает себе неспешно туда-сюда. Но что удобно - то удобно. Вот мы плавненько воспарим на орбиту и даже ничего не заметим. И наверху "альфа" по очереди состыкуется со всеми поджидающими его кораблями, пассажиры чинно перейдут с борта на борт. Кстати, мы переходим первыми, я уже посмотрел на расписание. Стыковка с "Ромулом" через четыре часа с минутами. А Д-прыжок почти сразу после этого. Так что на весь путь до Саракша, вернее до Тристара, у нас уйдут приблизительно сутки.

-Что есть "Ромул"? - поинтересовался Абалкин по-хонтийски. Его кресло угомонилось и Ревушка удобно полулежал в нем.

-Крейсерский звездолет, - противным менторским тоном начал вещать Луччатти, - с повышенной многослойной защитой. Экипаж - около десятка человек. Предназначен для форсированных рейдов в загрязненных звездных системах.

-Странный выбор у Комова. - пробормотал Абалкин. - Зачем?

-Отнюдь не странно. Геннадий Мудрый собирался подбросить на Тристар тысячи две тонн груза, а у "Ромула" сверхсильные форсажные двигатели плюс мощные захваты для контейнеров под брюхом. И потом - крейсер только внешне выглядит неуклюжим, вроде средневекового рыцаря в панцире. На деле он очень маневренный. Зависнет над полюсом и резво перекидает на платформах груз к базе "Саракш-2".

"Альфа" едва заметно колыхнулась. Луччатти пошевелил манипулятором и синее программное меню на экране вычислителя сменилось видеопанорамным обзором. Серо-желтая земля плавно уходила вниз, небо медленно темнело. "Челнок", управляемый киберштурманом с Земли, поднимался по плавной кривой. Под ворсистым покрытием пола что-то тихо и ровно загудело.

-Включили. - сказал Луччатти. - А вот представляете романтику двадцатого века: наверх на ракете с жидкотопливным агрегатом. Перегрузка, невесомость, скафандры...

-Получишь, Циркулек, романтику. - пообещал Лунин. Он тоже покоился в шевелящемся кресле и чистил апельсин. - Сам говоришь, на Тристар нас будут опускать на платформах, а значит - впихнут в сьютелуны или в скафандры. Что же до невесомости... Нет её - и хвала богам, кости не растворятся. На Луне был? Не понравилось? Мне тоже. А там хоть какая-то тяжесть.

"Альфа" вошла в непроглядно-темную синь стратосферы. Редкие перышки облаков виднелись глубоко внизу. Земля казалась серой и однообразной. Небо продолжало чернеть и на нем загорались звезды.

-Затворите окошко. - попросил Всеслав. - Больше смотреть не на что. Теперь зависнем во мраке до самой стыковки с "Ромулом"...

Видеопанорамный обзор отключили и вывели на экран какой-то развлекательный канал. Громкость, впрочем, убрали совсем.

-Подремлю. - сообщил Всеслав, устраиваясь удобнее и закрывая глаза. Спать совершенно не хотелось. Но еще меньше было желания разговаривать.

Кресло оказалось предельно коварным. Перед глазами поплыли разноцветные полосы, замелькало нечто непонятное, а потом проявился Город...

Небо над Городом было темно-синим и совершенно ровным, так что не оставалось никаких сомнений в его твердости. Слева небо было подперто бесконечной по высоте темно-желтой стеной, а справа - загибалось в бездонную пропасть. Многоэтажные дома на пустынных улицах смотрелись вполне нормально, но было совершенно очевидно, что в них никак не попасть: ни через наглухо запертые двери, ни через окна с небьющимися черными стеклами. Каждый шаг по мостовой из гранитного бруса звучал как-то глухо, а разносился, тем не менее, наверное, на два квартала. Желтый свет фонарей заливал главную улицу, зато переулки тонули в неприятном сумраке.