Черная полоса

Глеб ее значительно опередил, порядок в квартире навел и стол накрыл – шампанское, виски, конфеты, фрукты. Улыбался он Лилии так, как будто она была девочкой на один вечер. Приманить, напоить и спать уложить, а завтра развлечься с новой.

Так он думал или нет, но с Лилией не церемонился. Глеб усадил ее на диван, потянулся к бутылке, но сам же себя и остановил. Он взял Лилию за плечи, уложил на диван.

– Девочку сначала ужинают, – сказала она, с едкой иронией глядя на него.

– Сначала потанцуем! – пробормотал он, не в состоянии сдерживать животные порывы.

Лилия кивнула. В конце концов, она давно уже не девочка, смешно строить из себя святую невинность. К тому же выбор сделан.

Глеб будто взбесился. Глаза у него горели, как у кота, на территорию которого позарился чужак. Он должен был как можно скорей переметить все места в своем заповеднике, делал это не грубо, но с заметным ожесточением.

– Ты больной, – сказала она, когда все закончилось.

– Это животная злость, – не постеснялся признаться он.

– Я так и поняла.

– С тобой я чувствую себя троглодитом и ничего не могу с собой поделать.

– А пытаешься?

– Поделать с собой?… Да, пытаюсь. Я хотел послать тебя далеко-далеко.

– Я там уже была.

– В том-то и дело!

– Не по своей воле. С Матвеем у меня ничего не было. Я могу сходить в душ?

– Зачем спрашиваешь?

– Я как бы в гостях.

– В гостях. – Он согласно кивнул.

– Да? – Лилия насторожилась.

– Но чувствуй себя здесь как дома.

– Попробую.

– А я к маме.

– Куда?

– Я на Рублевке, ты здесь.

– Сегодня?

– Всегда.

– Будешь ко мне наезжать?

– Если ты не против, – с усмешкой ответил Глеб.

Лилия должна была обрадоваться, услышав такое, причем с восторженным повизгиванием.

Этого он и ждал.

– Да пошел ты!

Глеб выводил их отношения на новый уровень, говоря проще, опускал их. Если раньше Лилия чувствовала себя его гражданской женой, то сейчас ее статус соответствовал содержанке. Но в то же время Глеб мог и вовсе бросить ее.

Все же Лилия решила устроить ему сцену. Она вскочила с дивана, оделась, вышла в прихожую, но Глеб не торопился идти за ней.

Лилия уже закрывала за собой дверь, когда он бросил через порог:

– Не хочешь – не надо!

Она вышла из дома, села в машину, но Глеб к ней не выходил. Лилия нервно постучала пальцами по рулевому колесу. Глеб унизил ее, но разве она не должна испытывать желания подняться? Он ее наказал, а Лилия в ответ займется его воспитанием. Кажется, фильм такой есть, «Укрощение строптивого» называется.

Глава 13

Гулкий коридор, железные решетки, металлический лязг замков, бездушные лица надзирателей. Как же все это знакомо!

Но тут хотя бы дышится относительно легко, не воняет, а в камере наверняка теснота и смрад. Однако делать нечего, придется окунуться в этот ад. Едва затянувшаяся рана не должна стать тому помехой.

– Лицом к стене!

Надзиратель принял арестанта, конвоир поставил подпись в журнале. Сначала захлопнулась решетка шлюза, только затем открылась дверь.

Камера действительно не испытывала дефицит жильцов, шконки не пустовали, но и перенаселения вроде бы не наблюдалась. Одно место даже было свободно. У сортира, разумеется.

Матвей не хотел конфликтовать, но и место на параше было не для него. Братва не поймет. Поэтому он даже обрадовался, когда из блатного угла выплыла к нему темная личность с перекошенным от злобы лицом. Глаза с желтизной, кожа темная, нездоровая.

– Кто такой? – спросил этот фрукт, выпустив ему в лицо клуб табачного дыма.

В одной руке у него дымилась сигарета, вторая в кармане, оттягивала его чуть ли не до колена. Голова была наклонена, ухо повернуто к новичку, глаза устремлены куда-то в пол.

– Ты куда смотришь? – спросил Матвей и опустил пониже свернутый матрас, чтобы этот мутный тип не мог глядеть под молнию на его джинсах.

– Куда я смотрю? – Мужик скривился, пытаясь скрыть свое смущение.

– Матвей Вересов я. Статью называть не буду. Потому что невиновный.

– Невиновный, значит? – Желтушный фрукт ухмыльнулся, повернул голову, глянул на своих блатных дружков.

– Невиновный, – подтвердил Матвей. – А ты что, сомневаешься в этом?

– Сомневаюсь!

– Ты что, прокурор? – напористо спросил Матвей.

– А ты что, гонишь?

– Может, на прокурора работаешь?

– Ты на кого наехал, фраер?

– А может, ты просто петух?

– Чего?

Матвей ударил коротко, без размаха, точно в подбородок. Желтушный поганец даже назад не подался, как стоял, так и стек на пол.

Блатные вскочили, один из них, пучеглазый, со шрамом на щеке, выступил вперед. Он слегка нагнулся, как будто собирался вытащить заточку из носка.

– Он же не петух? – спросил Матвей, бросил взгляд на него, потом на свой кулак.

В глазах у него читались вопросы и опасения. А вдруг он неприкасаемого ударил? Если так, то и сам зашквариться мог.

– Ты, мужик, ничего не попутал? – Пучеглазый блатной шагнул к нему, но заточку не вынул.

– Он на всех вас так смотрит? Куда не надо?

Желтушный тип очнулся, стал подниматься. На всякий случай Матвей отступил к двери.

– А ты, в натуре, гонишь, – проговорил блатной и незло усмехнулся.

– Камера здесь, мне сказали, правильная, – с демонстративным сомнением в голосе проговорил Матвей.

– Кто сказал?