Черная Призма

Но его лицо хотя бы было по большей части человеческим – из плоти и крови. Нити зеленого люксина пролегали под обезображенной ожогами кожей как выцветшая татуировка, поднимаясь к поверхности близ скул и бровей. У шеи его тело менялось. Кожа была чистым люксином всех цветов радуги. Внутренняя часть его локтя, открывшаяся, когда он поднял кубок в насмешливом приветствии Каррис, была из гибкого зеленого люксина, как и остальные его суставы и шея. Синие люксиновые пластины прикрывали каждую поверхность, которая не должна была двигаться. Она облегала панцирем его предплечья, перчатками обтягивала руки, шипами торчала над костяшками, его плечи казались неестественно широкими под этим кощунственным одеянием люксиата, его грудь в треугольном вырезе мерцала, отражая свет, как море отражает солнце на восходе. Не пластины синего люксина, но тканый синий люксин тройной крепости, куда менее склонный раскалываться, раз уж кому-то хватило умения и терпения его сделать.

И везде желтый люксин тек между или под другими цветами, постоянно обновляя то, что терялось из-за солнечного света или природного разрыва. Где пластины соединялись, смазочный оранжевый люксин помогал им гладко скользить друг по другу. Красный люксин формировал архаичные узоры рун и восьмиконечные звезды в тонких слоях поверх синих пластин. Каррис не видела, встроил ли он в свою кожу ультрафиолет, но была уверена, что да. В конце концов, в середину каждой ладони был вживлен огненный кристалл. Огненные кристаллы, физическое, запечатанное олицетворение субкрасного, как правило, жили всего несколько секунд. На воздухе они взрывались и сгорали. Это чудовище каким-то образом вживило по одному в каждую руку и закрыло от воздуха синим люксином так, что сквозь каждую его ладонь можно было буквально видеть, хоть и как сквозь мираж, дрожащее от жары изображение, что было характерно для огненного кристалла. И все же он сохранил подвижность пальцев, что означало, что он либо способен на чудеса целительства, или это какая-то иллюзия. Должно быть так. Все это было просто невозможно.

Глаза его Каррис увидела в последнюю очередь, когда подошла к королю Гарадулу.

Глаза Порченого были фрагментированы. Ореол был прорван везде.

Цвета истекали из его радужки во все стороны, марая белки разными цветами. Сами цвета постоянно клубились, синий поднимался вверх, когда Порченый смотрел на Каррис, зеленый извивался змеей в тумане оранжевого и красного.

– Вы, – сказал король Гарадул, – прекрасное видение Каррис. Утешение для измученного взора.

– А вы мука для глаз, – ответила она, сладко улыбаясь.

Он рассмеялся:

– Вы стали не только краше, чем в девичестве, но и злоязычнее. Садитесь с нами, Каррис. У меня есть для вас подарок, но сначала познакомьтесь с моей правой рукой. – Он повернулся к Порченому. – Каррис Белый Дуб, это Хрустальный Пророк, Мастер-Полихром, Владыка Омнихром, Князь Цвета, Мистический Просветленный.

– Длинное имя, – сказала Каррис. – Наверное, вашей матушке долго приходилось звать вас на ужин.

– Выберите по вкусу, – ответил Князь Света. Голос его был обескураживающе… человеческим. Сильный, уверенный, веселый, чуть хрипловатый, как у застарелого курильщика.

– Тогда Пятнистый Дурак.

Красное полыхнуло в его глазах, но быстро сменилось холодным удивленным синим.

– Каррис, разве так отец учил тебя разговаривать? Ты всегда так старалась порадовать его. Такая воспитанная, такая приветливая. Такая покорная для зеленого извлекателя.

– Это давно закончилось, – сказала она. – Кто ты такой, чтоб тебя? Ты не знаешь меня.

– Знаю, – сказал Князь Цвета. Он посмотрел на короля.

– Конечно, давай, пусть поскорее откроет подарок, – сказал Раск Гарадул, изображая раздражение.

– Посмотри на меня, Каррис, – сказал Хрустальный Пророк. – Удели мне минутку. Загляни за пределы своего страха, своего мелочного отвращения, своего невежества.

Каррис прикусила язык. Было что-то искреннее в этом хриплом голосе, какая-то жажда быть узнанным. Потому она посмотрела. Молча. Тело, конечно же, было неузнаваемо, потому она посмотрела ему в лицо. Напитанная люксином кожа стирала черты, как и ожоги. Одна бровь была седой – реакция на люксин или огонь, она не знала. Но было в нем что-то знакомое.

Оролам. Огонь. Ожоги. Сердце ее сжалось. Она не могла вздохнуть. Это не может быть он, он уже шестнадцать лет как мертв. Но как только она увидела, она поняла, что это не может быть никто другой.

– Койос, – сказала Каррис. Так вот почему Белая послала ее. Ее врагом был ее брат. Ее колени подломились, и она тяжело рухнула на подушки рядом с королем, чтобы не упасть в очень женственный обморок.

Глава 68

Гэвин кончил извлекать, когда солнце зашло за горизонт. Он мог бы использовать естественный отраженный свет, если бы пожелал, но он уже выдохся. Он посмотрел на поросшую жестким кустарником равнину, раскинувшуюся на юге. Где-то там была Каррис. Скорее всего, больше он ее не увидит, у него не будет шанса рассказать ей правду. Это угнетало его сильнее, чем он себе представлял.