Черная Призма

Лив Данавис быстро шла по люксиновому мосту, называемому Лилейный стебель, связывающему Хромерию на Малой Яшме с рынками и домами Большой Яшмы. Она пыталась не обращать внимания на напряжение в плечах. Она была одета в грубые льняные штаны, куталась в плащ от холодного утреннего ветра, темные волосы были стянуты в хвост на затылке, и она была в тех же самых добротных низких кожаных сапогах, в которых впервые прибыла на Хромерию перепуганной четырнадцатилеткой. Ее всегда тянуло одеться в лучшее, когда ее вызывали, но она отказывалась поддаваться. Ее богатая царственная нанимательница все равно заставила бы Лив чувствовать себя замарашкой, что бы она ни носила, так что можно было не пытаться подогнать себя под чужие стандарты. Если бы в Войне Призм победил Дазен Гайл, Лив стала бы госпожой Аливианой Данавис, дочерью прославленного генерала Корвана Данависа. Быть тирейкой тогда было бы честью. Она никому ничего не была бы должна. Но Дазен был убит, его соратники впали в немилость, ее отец едва избежал казни, хотя его ценили больше любого генерала с обеих сторон. Так что она теперь была просто Лив Данавис из Ректона, дочка красильщика. И ее контрактом владел Рутгар. Ну и что? Ну вызвали ее по делу, не страшно.

Не очень.

Несмотря на то что она прожила на Яшмах последние три года, Лив нечасто бывала на Большой Яшме. Другие девушки каждую неделю ходили слушать менестрелей, пробовать кушанья, приготовленные не на кухнях Хромерии, встречаться с парнями, которые не были извлекателями, гулять по лавкам и вволю пить после экзаменов. Лив не могла себе этого позволить, а побираться не хотела, так что отговаривалась, что ей надо попрактиковаться или что-то выучить.

Во всем этом было хорошо то, что она не пресытилась соблазнами Большой Яшмы. Весь остров был застроен, но не как попало, в отличие от родного Гарристона. Белые оштукатуренные дома слепили глаз на солнце, поднимаясь террасами, следуя очертаниям острова. Преобладали геометрические формы – шестигранные и восьмигранные здания, увенчанные куполами. Любой дом, достаточно большой, чтобы называться домом – а многие и без того, – красовался куполом, а купола эти были всех цветов радуги. Лазурные цвета моря, кованые золотые купола домов богачей, медные, зеленеющие со временем, которые отскребали до блеска каждый Солнцедень; купола, выкрашенные в цвет крови, зеркальные. И двери тоже были прекрасны. Казалось, что необузданность характеров жителей восставала против традиционности белых стен и одинаковости многоугольников домов, но выражалось это лишь в декоре и украшении их дверей. Экзотическая древесина, резные узоры со всех Семи Сатрапий и дальше, двери, словно вырезанные из живого дерева Древесного народа – с живыми листьями, тирейские подковообразные арки, парийские клетчатые узоры, громадные двери у маленьких домов, крохотные двери у громадных зданий. Но не меньшей достопримечательностью, чем разноцветные купола и сияющие белые стены Большой Яшмы, были Тысяча Звезд. Каждая улица была абсолютно прямой, и на каждом перекрестке стояла пара узких арок, на паучьи тонких белых ногах высотой как минимум в десять этажей, соединяясь высоко над перекрестком крещатым сводом.

На вертлюгах на вершине свода стояло круглое отлично отполированное зеркало, безупречное, высотой в человеческий рост. При особом расположении улиц сразу после восхода солнца свет можно было направить куда угодно.

Давным-давно строители сказали, что в этом городе не будет тени, которой не коснулось бы око Оролама. Дни на Большой Яшме были длиннее, чем где-либо в мире.

Первоначальной целью, насколько понимала Лив, было распространить на острове власть извлекателей. В остальных густо населенных городах дома постепенно затеняли солнце. От этого не только становилось темно, но и извлекатели на улицах делались уязвимыми. Здесь дома тщательно регулировались по высоте и ширине, оставляя световые колодцы, но именно Тысяча Звезд давали извлекателю столько силы, сколько он сможет взять. В Солнцедень все Тысяча Звезд работали на Призму. Везде, где он проходил, каждое зеркало поворачивалось, заливая его светом. Понятно, что дома перекрывали какую-то часть лучей, но не имело значения, где он шел – даже в самых бедных районах, – как минимум несколько направлений не было закрыто. Прежде чем кто-то строил дом, планы проходили инспекцию, чтобы не загораживать Тысячу Звезд. Лишь очень немногим домам удавалось обойти правило – например, дворцу Гайлов.

Конечно, думала Лив, законы писаны не для неприлично богатых. Всегда так было. Тем более здесь.

Каждому району города позволялось решать, как использовать звезды, если они не были нужны для обороны, охраны порядка или религиозных необходимостей. Некоторые поворачивали свои звезды по четкому графику, как световые часы, легко видимые во всех частях города.