Черная Птица

– О, да, очень. Я боюсь за маму, которая так больна!

– И то правда. Лучше ли ей?

– Да, ей нужен только отдых и спокойствие. К несчастью, я боюсь, как бы скваттеры не открыли, где мы скрываемся.

– Этого, конечно, можно опасаться. Что нам тогда делать? Вот вопрос, на который, я думаю, довольно трудно ответить.

– Почему же трудно, крестный папа? – спросила с любопытством Люси.

– По многим причинам, деточка!

– Ну, разберем эти причины, мой добрый крестный папочка! Скажите мне хоть некоторые из них, пожалуйста, я так хочу их знать!

– Ну, ничего не поделаешь, приходится тебе уступить.

– Как и всегда, папочка. Я слушаю!

– Во-первых, я боюсь напугать тебя своими словами.

– Будьте спокойны, меня не легко напугать.

– Представь только, что разбойники открыли этот уединенный домик и начинают его атаковать.

– Одно неизбежно вытекает из другого.

– Что нам остается тогда делать? Каковы наши средства защиты против разбойников? Мои два негра да я – вот и весь отряд, и я подозреваю к тому же, что мои негры отчаянные трусы.

– Я уверена даже в этом, крестный!

– Надо будет постараться как можно скорее спастись бегством, но я не знаю еще, удастся ли это.

– Почему же нет?

– Очень просто, дорогая, потому что твоя мать больна и не может стоять на ногах, а тем более идти в течение нескольких часов. И это еще не все: три или четыре негритянки твоей матери совсем обезумели от страха и не способны помогать нам во время бегства. Наконец, твоя сестра и братья только затруднят наше бегство, потому что не могут перенести утомительной дороги.

– Так вы думаете, крестный…

– Я думаю, что в том положении, в котором мы находимся, самое лучше, что мы можем сделать, – это довериться разбойникам; ведь все-таки это белые как никак, быть может, они еще и не убьют нас.

– Может быть, крестный папа!

– Я знаю, что нельзя быть уверенным в этом! – живо вскричал Вильямс. – Вот почему и дрожу – не за себя, дорогая моя девочка, но за вас, за твою мать, твою сестру, братьев и тебя. Пусть меня убивают – я уже стар, и смерть может явиться ко мне, когда ей угодно, – она не испугает меня.

– А что, мой крестный папа, – произнесла Люся с загадочной улыбкой, – что, если бы у нас была возможность бежать?..

– Я бы не колеблясь воспользовался этой возможностью.

– Правда?

– Черт возьми! Надо быть дураком, чтобы не испытать средства спастись! Но ты понимаешь, что эти средства должны быть верными.

– Я и говорю о таких.

– Но я безумец! Я брежу и ты тоже, деточка! Ведь мы сидим в капкане, из которого нам не удастся выкарабкаться. Надо смириться с этим положением. Это несчастье, я и сам это отлично знаю, но что же делать, если иначе поступить невозможно; лучше уж сейчас же сдаться, это будет самое благоразумное!

– Я не согласна с вами, крестный.

– Да, в самом деле?

– Совсем не согласна.

– А все-таки тебе придется уступить, бедное дитя; я знаю, что ты мужественная девочка и с силой воли, но…

– Крестный папа, с силой воли можно многое сделать.

– Увы! Это прекрасно в теории, но…

– Я не знаю, что вы хотите сказать, но, так как слишком долго объяснять вам то, что думаю, доставьте мне удовольствие и пойдемте со мной.

– Куда это?

– Вы сами увидите.

– Ого! Знаешь, дитя, ты меня интригуешь!

– Подождите, крестный папа, вы собственными глазами увидите сейчас то, что вас интересует.

– Ну что ж, если хочешь, пойдем.

– В добрый час!

Они вышли из гостиной. Люси шла впереди с фонарем в руке. Спустившись с лестницы, девочка остановилась.

– Смотрите сюда! – сказала она.

– А, эта дверь основательно заставлена; ее нелегко будет открыть!

– Не правда ли?

– Конечно. Кому пришла в голову такая прекрасная мысль?

– Я после скажу это вам. Сначала осмотрите окна нижних комнат и эту вторую дверь.

– Но почему же ты не сказала мне этого прежде? Мы тут в настоящей крепости и можем выдержать осаду! – вскричал он в восторге.

– О, вы уж слишком далеко заходите, крестный, в вашем восхищении!

– Честное слово, нет, девочка! Я говорю то, что думаю. Но кто же мог устроить все эти баррикады? Так здесь есть в доме люди, которых я не видел и которых твой отец оставил, чтобы сделать все это и защищать нас в случае нападения?

– Увы, нет, крестный! Здесь никого нет, кроме нас.

– Тогда я теряюсь в догадках и отказываюсь отгадывать.

– Но вы еще не все осмотрели, крестный! – сказала весело Люси.

– Разве есть еще что-нибудь?

– Конечно, пойдемте со мной.

– Нет сомнения, что я все это вижу во сне, – проговорил Вильямс. – Я сплю, это очевидно. Укуси-ка мой мизинец, деточка!

– Не стоит трудиться, вы вовсе не спите.

– Ты полагаешь?

– Совершенно уверена в этом.

– Ну, если уж ты не сомневаешься в этом, мне нечего больше сказать. Куда же мы идем?

– Вы увидите сами, крестный.

– Это верно. Ты настоящий живой логогриф. Надо отдать тебе справедливость, ты умеешь заинтересовывать.

– Вам это не нравится?

– Я этого не говорю.

– Тогда идем.

Когда Люси показала Вильямсу два уложенных и запряженных фургона и оседланных лошадей в конюшне, он отказывался верить своим глазам: то, что он видел, превышало все границы возможного. Он смеялся, плакал и целовал свою крестницу, не помня себя от радости.