Черная радуга (ЛП)

Схватив ее кулаки, я удерживал ее крепкой хваткой. – Он не делал этого. Но ты же знаешь, верно? Ты была там. Они были вместе. Ты знаешь это.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Ты… я даже не знаю, кто ты теперь! – кричала Одиль, отшатнувшись от меня подальше.

– В те выходные, когда твоя мать взяла тебя на Вудстокскую ярмарку…

– Я не понимаю, почему ты так поступаешь! Прости, что сделала тебе больно. Я была слишком молода, чтобы выходить замуж…

– Одиль! Послушай меня! Ты была на Вудстокской ярмарке в те выходные, потому что твоя мать…

– Не смей говорить о ней! Ты не имеешь никакого права говорить о ней! Ты знал ее. Она была хорошим человеком и не заслужила быть убитой тем монстром!

– Ты была там, – сказал тихо, пытаясь достучаться до нее.

– Я была дома со своим старшим братом в те выходные. Мы ели вишневое мороженое, но оно было ужасное, поэтому я отдала его…

– Мне, – вошла Тея, ее глаза широко распахнулись, когда она уставилась на нее.

Она выглядела ошеломленной, словно находилась наполовину здесь, наполовину в своих воспоминаниях.

– Тебе всегда нравились молодые, симпатичные и сломленные девушки. Это заставляет тебя почувствовать себя абсолютно мужественным в глубине души, когда ты спасаешь нас, – она повернулась лицом к Теи. – Заранее предупреждаю, милая, как только ты придешь в себя, он отдалится от тебя.

– По этой причине мы расстались, а причина, по которой я взялся за это дело, заключается в том, что невиновный мужчина находится в камере смертников!

– Невиновные люди находятся в тюрьме, добро пожаловать в Америку, Леви! Почему его! Почему сейчас? Прибереги свой самодовольный бред для кого-нибудь другого!

– Это из-за меня, – сказала Тея, – но это не меняет того факта, что мой отец не убивал твою мать, – сказала Тея с высоко поднятой головой.

– Согласно закону, он убил, и я удостоверюсь, что он останется за решеткой, где ему и место. Этот мужчина нанес достаточно вреда моей семье. Ты хочешь войны, Леви? Я тебе ее устрою. Возможно, ты забыл, кто такая семья Ван Аллен, но мы напомним тебе, – сказала со злостью она и пронеслась мимо меня.

– Ты не можешь продолжать убегать от правды, Одиль. Ты не можешь продолжать врать самой себе! Пожалуйста, – выкрикнула Тея ей вслед.

– Подойдешь ко мне вновь, и я засужу тебя за клевету и за все остальное, что еще смогу придумать. Вы все безумны! – ответила Одиль, уходя. Ее силуэт скрылся за стеной.

Когда мой взгляд метнулся обратно на Тею, она протягивала мне конверт.

– Что это?

– Я не могу рассчитывать, что ты возьмешься за это дело бесплатно.

Она, должно быть, разыгрывает меня.

– Я не приму это.

– Знала, что ты так скажешь, вот почему внесла оплату на счет компании сегодня днем. Это – квитанция.

– Тея…

– Мне необходимо вернуться к работе, – сказала она, а затем повернулась и вышла.

Черт побери!

– Этот случай просто очередной пример того, как сегодня обходятся с черными в Америке. Сколько таких Бенов Уолтонов по всей стране? Сколько слушаний по делу было пущено на самотек государственными адвокатами, которым просто наплевать?!

– Совершенно неверно; государственные адвокаты перегружены, и их труд оплачивается по более низкой ставке, да, всё говорит о том, что данные были ужасно обработаны государственной полицией и СМИ. Доказательства должны были обработать должным образом, и никакая информация не должна была просочиться в СМИ. Но говорить, что это является расовой проблемой неверно. Люди всех рас и национальностей во всем мире ежедневно попадают в тюрьму…

– Выступи в защиту! – сказал Аттикус, подняв руки к небу, отвлекая мое внимание от дебатов, которые теперь шли по большинству каналов новостей.

Потребовалась всего одна неделя для того, чтобы эта ситуация стала предметом спора, вызвавшего взрыв общественного негодования. Независимо от того какой канал я включала, по крайней мере, часть программы отводилась делу Бена Уолтона. У Леви намечается интервью с KWNN, которое начнется в ближайшие несколько минут, и оно будет транслироваться в глобальном масштабе.

– Что? Думаешь только потому, что я демократ, мои взгляды на это волшебным образом изменятся? – спросил он, когда я вновь села за стол переговоров. – Не думаю, что данное дело базируется на расовой принадлежности. Полагаю любого, кто завел бы роман с ней, постигло бы такое же наказание.

Он настроился на мое возражение, но вместо этого я кивнула головой. – Согласна.

– Ты, что?