Черная роза

Роз содрогнулась, откинула голову... Их руки сомкнулись, пальцы переплелись, глаза закрылись, она перестала сдерживаться и помчалась к победному финишу.

Проснулась Розалинд в четыре часа утра. Слишком рано для пробежки, слишком поздно, чтобы уговорить себя снова заснуть. Она полежала немного в безмолвной темноте, удивляясь, как быстро привыкла к Митчу в своей постели. Он совершенно не стеснял ее, ей не пришлось приспосабливаться. Даже спросонья она не удивлялась, находя его рядом, ей не казалось странным начинать новый день с другим человеком в своем личном пространстве. Она привыкла по очереди пользоваться ванной комнатой и непринужденно разговаривать — или молчать, — пока они одевались.

Может, все кажется естественным потому, что, сама того не сознавая, она ждала этого. Не искала, не тосковала, а просто ждала. Каким-то образом годы одиночества помогли ей измениться, и новая Розалинд готова разделить остаток своей жизни, свой дом, свою семью с этим мужчиной.

Роз тихонько соскользнула с кровати, отметив краем сознания еще одну перемену — много времени прошло с тех пор, как она боялась потревожить спящего мужчину. Она прошла в свою гостиную, чтобы выбрать один из дневников. Розалинд ласково погладила кожаный переплет бабушкиной тетради, решила, что оставит ее напоследок, почитает ради удовольствия и сентиментальных воспоминаний.

А сейчас она должна выполнить свой долг.

Меньше чем через пятнадцать минут Роз поняла, что никогда бы не нашла общего языка со своей прабабушкой.

Погода стоит прекрасная. Дела задерживают Реджинальда в Новом Орлеане. Я так и не нашла шелк того оттенка синего, какой искала. Местные лавочники просто не au courant[23]. Полагаю, пора организовать поездку в Париж. До отъезда необходимо нанять девочкам новую гувернантку. Нынешняя уж слишком независимая особа. Когда я думаю, сколько денег уходит на ее жалованье и содержание, мое недовольство ее услугами безмерно возрастает. Недавно я подарила ей очень милое повседневное платье, которое мне не подошло, так она просто приняла его, и все. Никакой благодарности. Однако, когда я прошу о какой-либо услуге, она откликается весьма неохотно. Разумеется, не имея других обязанностей, кроме как присмотреть за девочками и дать им пару уроков, она вполне может выполнить простые поручения.

У меня сложилось впечатление, что она забывается и слишком задирает нос. Прислуга должна вести себя скромнее.

Роз потянулась, перелистнула несколько страниц. Записи мало чем отличались. Недовольств о прислугой, отчеты о покупках, планы устраиваемых приемов, впечатления о посещенных. И очень мало о детях.

Отложив первый дневник, Розалинд взяла другой, полистала, прочитала об увольнении горничной за хихиканье в коридоре, остановилась на описании пышного бала. Затем, зацепившись за пару слов, стала читать внимательнее.

У меня снова был выкидыш. Почему потеря ребенка так же болезненна, как роды? Я измучена. Как я смогу пережить новую попытку подарить Реджинальду наследника, которого он так отчаянно желает? Он опять захочет лечь со мной, как только я оправлюсь от выкидыша, и, подозреваю, мне придется нести этот тяжкий крест, пока я снова не забеременею.

Я не нахожу никакого удовольствия ни в супружеских обязанностях, ни в девочках — ежедневном напоминании о том, что я еще должна совершить.