Черная роза

– Ладно, пойдем и мы спать, – сказала она.

Хозяин гостиницы сидел в холле, когда они вошли, читал газету. Камин еще потрескивал, догорая. Единственная настольная лампа разливала в углу тусклый желтый свет.

– Принесите нам немного коньяка, – попросил его Шарль.

Он видел, что Мари чем-то обеспокоена и решил, что это его неуместные признания в любви так расстроили ее.

Хозяин принес коньяк, холодное мясо и омаров.

– Это все, что осталось от ужина! Если хотите, месье Шарль, я сварю кофе.

Шарль вопросительно посмотрел на Мари, она покачала головой.

– Нет, спасибо, я и так плохо сплю…

Она действительно потеряла сон после своего замужества. Ален Шаррон оказался настоящим чудовищем, прекрасным и обворожительным, как ангел! При знакомстве он представился приближенным к серьезному кинематографу человеком, фотографом, художником. У него водились деньги, и он располагал свободным временем. А главное, – Мари было интересно с ним. Ален часами мог рассказывать пикантные истории из жизни французских королей, рыцарей и придворных дам, кардиналов и пап, тамплиеров и турецких султанов, с их гаремами, полными красавиц, с их свирепыми янычарами[51] и мудрыми визирями…[52] Чего только не знал этот бледный, с лицом потомственного аристократа и пронзительным взглядом черных глаз, молодой мужчина, в которого она влюбилась без оглядки. После смерти отца Мари осталась совсем одна, и Ален подставил свое плечо, предложил деньги, дом и свои любовь и заботу.

Они встретились на выставке старинных вещиц и не смогли расстаться друг с другом. Бродили по осеннему Парижу, полному лимонной листвы и кожуры от каштанов, сидели в маленьких кафе, слушая песни шансонье, любовались медленным, плавным течением Сены между каменных берегов. Какое волшебное это было время! Мари, словно пьяная, не видела ничего вокруг, кроме своего кумира, – Алена Шаррона, – великолепного, остроумного, оригинального, экстравагантного, безумно влюбленного. Боже, как она была слепа и глуха! Как беззаботна! Как счастлива! Но час расплаты оказался ближе, чем можно было бы предполагать.

Жуткий дом, в который он привез ее после свадьбы, словно темная и мрачная могила закрыл от Мари яркий и чудесный мир. Разговоры о любви сменились разговорами о загробной жизни, мертвецах, утопленниках и повешенных.

– Эстетика смерти возвышенна и поэтична! – с пафосом восклицал молодой супруг. – Она сродни белой лилии на черной глади мертвого озера! Разве ты не чувствуешь, как лик смерти преображает все вокруг, как разливается музыка небесных сфер в преддверии Вечного Покоя?

Мари замирала от ужаса, глядя в его черные, горящие исступлением глаза. А иногда, все реже, он превращался в того, прежнего Алена, который покупал ей жареные каштаны и угощал белым вином и креветками в бистро. Она запуталась. Кто он, Ален Шаррон? Гениальный сумасшедший? Или, все-таки, редкий оригинал с извращенным вкусом? Хуже всего была неодолимая любовная тяга, которую она испытывала к своему мужу, несмотря ни на что!

Где Ален работал, и работал ли вообще? Этого Мари не могла понять, а спросить боялась. В свой кабинет он ее не пускал. Однажды, ночью, она взяла из ящика стола ключи и тайком пробралась туда. Ничего особенного в кабинете супруга не оказалось, – кроме огромных цветных гравюр в духе Босха:[53] откровенные сексуальные сцены в окружении диких зверей, среди фантастических монстров и с самими этими монстрами, другими странными существами и огнедышащими зверями. На стеллажах стояли старинные сосуды непонятного назначения, статуэтки и фигурки, кованые ларчики, веера из перьев, серебряная посуда. Особенно много было предметов церковного культа – одеяния священников, католические головные уборы, кресты, кадила, свечи и прочее, названия чему Мари не знала. Противоположная от окна стена была сплошь увешана эротическими календарями. Столь странное, причудливое и несовместимое смешение стилей и тематики производило отталкивающе-завораживающее впечатление. Мари, в смятении, не могла отвести глаз от этого пышного и непристойного великолепия.

Наутро Ален, как ни в чем не бывало, спросил ее, как она нашла его кабинет? Понравилось ли ей там? Мари растерялась под его пристальным насмешливым взглядом, рука ее дрогнула, и кофе пролился на дорогую скатерть.

– Ничего, – улыбнулся молодой муж. – Женское любопытство даже приятно! Я счастлив, что так заинтриговал тебя, дорогая! Признайся, ты не ожидала увидеть то, что увидела!

Мари, прокашлявшись, отрицательно покачала головой. Она действительно не ожидала! Ее семейная жизнь началась слишком уж необычно.

– Тебе не будет скучно, любимая! – пропел Ален, выходя из-за стола. – Я не пожалею усилий, чтобы развлекать тебя, как и положено мужчине!