Черная с серебром

В городе валенки подорожали.
В городе всюду позёмка струится.
В городе, кутаясь в рваные шали,
бродит большая и серая птица.

Жгучесть она ледяную вдыхает,

а выдыхает, с парком, укоризну.
Мало кто в наших краях одобряет
вечную склонность её к пессимизму.

Может, конечно, и нам веселиться

как-то особенно нечему. В общем,
бродит по нашему городу птица.
Очень большая. И серая очень.

1997

В такой мороз и письма не идут…

В такой мороз и письма не идут:
свернул ямщик куда-нибудь с дороги,
сидит и пьёт в какой-нибудь берлоге,
и наплевать ему, что письма ждут.

И как-то не волнует подлеца,

что кто-нибудь уже почтовый ящик
припадочно сломал легко, как хрящик,
и зашвырнул в созвездие Стрельца.

1997

Барометры вещают – ясно…

«Н. Гоголь глядит свысока…»

А. Самойлов

Барометры вещают – ясно.
Сюда пришёл антициклон.
И стало холодно ужасно,
и тихо, и со всех сторон

остолбеневшие, как змеи,

которых дудочкой индус
заклял, дымы из труб деревни
повылезли, таят укус.

И солнце краешком, транзитно,

под очень небольшим углом
скользит, и градусник не видно
за замороженным стеклом.

Занятья отменили в школе —

у телевизоров сидим.
Учитель Клим Кузьмич доволен:
он любит в школе быть один.

Подбросив в печь ещё поленьев,

подходит к полке, наугад
с неё берёт: И. С. Тургенев.
Ему учитель очень рад.

1995

Издалека

Е. Жигулиной

Помнишь, как-то на реке
в пара облаке-дымке
опустившись на колени
и бока худые, в пене,
надувая до овала,
лошадь воду целовала?
Так же истово, до дрожи
я тебя целую тоже
из заснеженной глуши.
До свидания. Пиши.

1999

Я дворник, вот моя лопата…

Я дворник, вот моя лопата.
Вот телогрейка. Видишь, вата
видна в её глубоких ранах.
Есть у меня крупа в карманах,

поскольку я зиме плачу

пшеном, заботой о синицах
за ёлки праздничной свечу,
за иней на твоих ресницах.

1998

Под ногами ледяная корка…