Черная сирень

– Это вы хотите что-то сообщить? – обратился он к Галине простуженным, с бабьими интонациями голосом.

Прежде чем исчезнуть вместе со следователем за дверью, Галина успела обменяться с мужчиной взглядом.

В ее взгляде читалось мрачное торжество.

52

– А грымза-то наша старая где? – Самоварова вошла в кабинет Никитина с ощущением, что не туда попала.

Вместо Виктории Николаевны, неулыбчивой и немногословной, болезненно сухощавой, никогда ни с кем не дружившей, но скорой и сообразительной к любому слову и взгляду Никитина, в приемной полковника сидело пугливое и молодое, даже юное существо.

– Отпустил неделю назад по состоянию здоровья. Давление уже лет пять зашкаливало. Даже «скорую» вызывали.

– И кто там сейчас?

– А… Это Саша.

Никитин подошел к Варваре Сергеевне, быстро чмокнул в щеку и тут же отодвинул для нее стул, но от нее не укрылось, как по лицу полковника пробежала волна несвойственного ему смущения.

– М-да… И откуда она?

– Да так, после академии… Через знакомых, – явно переигрывая с небрежным тоном, ответил полковник.

– Как это необычно…

– Что необычно? – насупился полковник.

– Твой выбор секретарши.

– Да что за ехидство в голосе, Варя?! Вот ведь женщины, все ваши мысли о нас только в одну сторону крутятся. А то ты не знаешь, что даже у меня есть принципы. Но, знаешь, это хорошо, что она здесь появилась, – неожиданно добавил он.

– Вот как? Почему?

– Да чтобы знать, что я еще не умер, Варь. Я кофеварку новую вчера, кстати, купил… Увидел Сашу в конце ее первого рабочего дня, посмотрел и подумал: «Вот придет Варя, опять фыркать начнет, нехорошо… Нехорошо, если Саша будет приносить дурной кофе».

– Хм… выкрутился! Какая забота, не ожидала… Ну что, давай попробуем твой кофе.

Через несколько минут перед Варварой Сергеевной стояла чашка горячего и вполне сносного напитка.

Саша, тоненькая, невысокая, с нежными щечками, к которым так и хотелось прикоснуться, явно смущалась Самоваровой, но еще больше – полковника. Поставив на стол поднос, она застыла посреди кабинета, а когда Никитин сделал мягкий жест рукой, означающий «можешь идти», тотчас поспешила, семеня на неудобных каблуках, вернуться обратно в приемную.

Полковник взглянул на Самоварову.

В ее сдержанной улыбке вместо ожидаемого сарказма сквозила грусть.

И его прорвало:

– Знаешь, я про себя ее называю «тридцать первое апреля», – признался он. – Несуществующая точка, когда все самое страшное и плохое случилось, а новое, едва рожденное, набирает свой ход, и ничто не может ни остановить, ни изменить этого движения…

Варвара Сергеевна кивнула.

«Как же я вовремя зашла… И такие чудеса! Кофеварку купил, через столько лет…»

Полковник словно услышал ее мысли:

– Прости меня, Варя… Что кофеварка, если бы мог – путевку бы тебе давно купил в какое-нибудь райское местечко. Но что я могу? Да могу, могу, конечно, – продолжал он неровным от волнения голосом. – Воевал все, отмахивался, как слепой… А сейчас уже, знаешь, так многоцветно, так многоголосо вокруг стало… Будто мчится поезд в майское утро и замирает на границе дождя и солнца, зависает в хлопьях тумана, и можно легко разглядеть, как из каждого окошка выглядывают лица растрепанных людей, которые смеются, поют знакомые до боли песни, целуются, плачут… Их, едущих в поезде, совсем не волнует устрашающая картинка на сигаретной пачке, они способны простить глупость и измену, в один час могут сменить работу и место жительства… И не умом они знают, а чем-то иным, что все это пустяки, а главное – в другом! И не ищут они слова, которыми можно все назвать, даже не думают про это, просто мчатся в свое утро, с носами в пыльце одуванчиков, и женщины их смешливы и лучисты, а мужчины все без исключения герои. А ты стоишь и, пораженный этим чудом, просто машешь им с перрона рукой…

– Сережа, не стоит так говорить. Жизнь, она сейчас, здесь.

– Ну о чем ты… Конечно, так.

И тут какая-то светлая, воздушная и безусловная уверенность в чем-то, исходящем свыше, легонько и ласково кольнула Варвару Сергеевну в самое сердце.

Она медленно и спокойно выдохнула, желая поделиться этим ощущением с полковником.

– Ну давай, Кассандра, что ты мне сообщить-то хотела?

– Закрывай дело кубинца.

– Даже так? Варь, ты как будто с другой планеты прилетела! Кто даст его закрыть? Двойное убийство. Муж убитой чуть не каждый день меня достает. Хотя, судя по тому, что о нем болтают, он не сильно грустит, да и при покойной, говорят, верностью не отличался.

– Сереж, я имела в виду для себя его закрой. Тупиковое дело… Сам знаешь, случаются у нас такие, совсем не здесь замешанные дела.

– Так, погоди-погоди! Два месяца назад ты на месте преступления сообщила, что это точно женщина…

– Сообщила, и это точно она.

Никитин невесело рассмеялся:

– И она это у нас кто?

– Гражданская жена убитого. Галина.

– Так, стоп! Ее проверили сразу и позднее еще раз, тщательно, до каждого шага проверили. Пару дней назад мой человек туда ездил… – Полковник задумался. – Видишь ли, в плане алиби все идеально чисто, но есть несколько странностей.