Черная смерть (СИ)

Несмотря на угрозу я упёрся обожжёнными ладонями в землю и приподнялся, пытаясь рассмотреть лицо говорившего. Не получилось. Оно было прикрыто забралом тяжелого бацинета. Зато лица остальной шестёрки бойцов, наставивших на нас оружия я видел отчётливо. И так же отчётливо видел, что нас ждёт дальше. В их презрительных взглядах и садистских ухмылках.

— Ты хоть представляешь, с кем ты говоришь, — я облизнул разбитые губы и сплюнул кровь.

— Представляю, — донёсся голос из закрытого забрала, — С поганым выродком, место которому на костре. А вот ты, похоже забыл, что не стоит раскрывать пасть на слугу божьего. Эй, Ольстен, подними его, — чьи-то руки грубо схватили меня под мышки и рывком поставили на ноги, — Дирк. У него слишком длинный язык. Укороти его. Янек. Ты займись сучкой. Отрежь ей уши.

Я прикрыл глаза. Спастись уже возможности не было. Нам бы не хватило ни сил, ни времени, чтобы вывернуться из этой западни. Да и вытащить нас из неё некому. Даже если тут каким-то чудом оказался бы наш отряд, орденцев на площади раз в десять больше. И они куда лучше вооружены. Наших бойцов бы перебили, а нам потом просто вскрыли бы глотки. Как той колдунье, что устроила побоище.

Оставалось только одно. Нагадить напоследок. Драться сил уже нет, а вот чуток магии выдавить из себя всё ещё могу. Конечно, это скорее всего меня убьёт, ну так всё равно умирать. А так ещё и без мучений.

Сдавливающего внутренности страха не было. Злости тоже. Осталась лишь лёгкое сожаление и обида. Обидно, что столь долгий и трудный путь так глупо закончился. Обидно, что я этим засранцам не могу дать достойный отпор напоследок. Обидно, что такой благодарностью решили отплатить нам орденцы, за помощь в борьбе со спятившей колдуньей. Хотя мы просто могли сбежать, как это сделали остальные горожане. Благими намерениями…

Я сконцентрировался. Начал выдавливать из себя энергию. По капле. Дыра в груди росла. Медленно затягивала, поглощала всё моё существо. Но я не обращал на это внимания. Важно было лишь одно. Маленькая точка. Концентрат магической энергии, связанный с моими пальцами тонкими энергетическими нитями. Телекинетический импульс, который должен был пройти сквозь закрытое забрало бацинета. Врезаться в глаз. Порвать белок, превратить в кашу хрусталик и радужку. Разбить кость, скрывающуюся за ними. Разбить так, чтобы её осколки вонзились в мозг урода, собравшегося нас казнить.

Чья-то рука в кожаной перчатке взяла меня за челюсть. С силой разжала рот. Уголок губ обожгло неожиданно холодное стальное лезвие. Остриё коснулось языка…

— А-а-атставить! — крик, словно лезвие длинного корда (кинжала), разрезал сгустившуюся вокруг нас тишину. Тяжелым ударом разбил её на тысячи осколков. Уголок губ вновь обожгло. Лезвие, коловшее язык исчезло.

— Но господин Деннек…

— Никаких но, ты, ёбаное дерьмо козла. Вы сука тут совсем сдурели? В конец разум растеряли, козлоёбы, ослов ебавшие? Отпустить их! Девушку поднять. Выполнять, живо!

Я открыл глаза. Рядом с нами стоял тот самый солдат, жизнь которого мы спасли десятью минутами ранее. Стоял и орал на здоровенного детину, всё-таки поднявшего забрало своего бацинета. А тот смотрел на него сверху вниз, с глупым и немного виноватым выражением на лице, явно не понимая, что происходит. Боец был на полторы головы выше своего командира из-за чего ситуация выглядела весьма забавно. Я бы даже может и посмеялся, еслиб у меня оставались на это силы.

— Но ведь они… — не унимался детина, бросив на землю свою павезу и тыкая в нашу сторону пальцем латной перчатки.

— Ну, давай, — господин Деннек скрестил на груди руки и презрительно посмотрел на подчинённого. Тоже сверху вниз. Что на первый взгляд казалось, было бы невозможно при его росте, — Расскажи мне, кто они есть. Попробуй выдавить из своей головы умную мысль, а то пока что-то из твоей поганой пасти только дерьмо исходит.

— Выродки они поганые, — попытался суровым голосом отчеканить детина, однако выражение его лица в этот момент сделалось ещё глупее, — С демонами стакнувшиеся и душу значится им продавшие в обмен на магический дар. Богопротивные отродья, недостойные людьми именоваться. И следует с такими поступать следующим образом. Сначала выколоть глаза, отрезать пальцы и язык, дабы своих проклятых чар они творить не смогли. Затем сжечь на костре, дабы очистить мир от скверны, каковую они в него непременно привели. А после — вознести молитву трём и развеять прах на перекрестке семи дорог по семи ветрам. Глава двенадцатая бича чародеев, оный же молотом ведьм в иных переводах именуемый.

— А, так ты у нас сука, умный, — ехидно оскалился командир, доставая из небольшого кошеля на поясе свёрток пергамента, — Ну так бери и читай, что тут написано. Живо. Пока я тебя не приказал поджарить, а твой прах развеять.

Детина осторожно взял лист пергамента, развернул его и начал водить взглядом по тёмным строчкам что-то громко шепча себе под нос. Чтение давалось ему с трудом. Читал он по слогам, но разобрать о чём там речь тем не менее было можно.