Чёрная смородина

Оборотень удалился в свой кабинет. А мы перешли в знакомую нам с Эрки комнату напротив. Я с сожалением поняла, что год жизни в волчьей стае, без магии, не прошел для меня бесследно. Да, перевести книгу это одно, но ощущения, практика — этого уже не хватало. Я превращалась в сухого теоретика. Стало грустно.

А потом нас пригласили на ужин. Пока мужчины переговаривались, я обнялась с Пенкой.

— Рада тебя видеть, моя дорогая!

— И я по тебе соскучилась. И Тира тоже.

— Перед отлетом забеги ко мне: я вам гостинцев собрала.

— Спасибо! — чмокнула румяную щеку экономки.

Мое радужное настроение быстро развеялось, когда Сетсоме словно невзначай сообщил тревожную новость.

— Поднялась вторая волна отступников.

— Откуда они берутся?

Эрки сжал кулаки:

— Эти еще хуже. Прикрываясь лозунгами о мести за убийство Клетиса Кханы, они нарушают все мыслимые и немыслимые правила, — некромант поднял на меня взгляд побитой собаки. — И у них есть идея-фикс — смерть Люции Кханы.

Я отложила приборы: есть перехотелось. Вот она, истинная причина появления магов: меня хотели предупредить об очередной угрозе. Карнеро молчал, никак не комментировал сказанное, но удивления на его лице я не заметила.

— … Говорят, это обязательный пункт обета, который дают новые отступники при посвящении: уничтожить того, кто добровольно отказался от Тьмы, предал Орден.

Посмотрела на альфу:

"Ты знал?"

"Да", — волк откинулся на спинку стула.

— У меня чувство, будто я живу в долг, — выпрямилась, стараясь сдержать нервную дрожь. — Я думала: после случившегося, после арестов они притихнут, затаятся на какое-то время.

— Многие так думали, — мрачно заметил оборотень.

Тсаин тяжело вздохнул:

— Все это весьма прискорбно. Нельзя нарушать равновесие. Нам дается столько магии, сколько необходимо. Сверх этого идет не на пользу.

— К сожалению, многие об этом предпочитают забывать.

После ужина Тсаин и Карнеро все же стали обсуждать тот самый трактат. А мы с Эрки гуляли по саду, не обращая внимания на холодный ветер. Если честно, я не могла находиться в доме: после свободы Лунгага, после МОЕГО маленького домика, этот дворец отталкивал от себя мрачными воспоминаниями. Пока была внутри, мне казалось, я слышу собственные крики и плач, которые впитались в стены.

Заметила, как поежился Сетсоме от очередного порыва ветра. Ничего, потерпит. Не так часто мы с ним видимся.

— Спасибо за предупреждение, Эрки. Когда отступники уже отстанут от меня?

Сетсоме вздохнул:

— Понимаешь, Люц, дело не только в отступниках. Ты предпочла зверей магам. Это многие восприняли как оскорбление.

— Эрки, меня покусали. А что я должна была делать?

— Просить заступничества императора. Даже Сарфоломей был возмущен, когда ты признала Карнеро своим альфой. Это смахивает на предательство!

— Эрки, я оборотень. Я сделала так, как велят законы стаи.

— А кому до них дело в Империи? Ты часто ими интересовалась раньше? — некромант опустил голову. — Полагаю, если бы не волки, тебя уже давно убили бы. И вопрос кто: отступники или оскорбленные маги. Но твоей смерти радоваться будут все…

Проводив магистров, осталась стоять на дорожке. Услышала тихие шаги за спиной. Подождала, пока альфа станет рядом, и подняла на него усталый взгляд:

— Ты поэтому приставил к нам Пирси? Из-за отступников?

Карнеро поморщился, но согласно кивнул:

— Из-за всего, Люция. Ситуация в империи действительно странная. Все думали, что смерть твоего отца на время успокоит их, и ошиблись. Потому что отступники как убивали, так и убивают.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Единственное объяснение, которое приходит в голову: не твой отец был главарем.

Я потрясенно посмотрела на него. Стах добавил:

— …Или главарей было несколько.

— Я ничего подобного не слышала. Те люди, которые приходили к отцу… Там явно было видно, как они лебезили. Не тот уровень, Стах.

— Может, они отвечали за разную территорию? — предположил оборотень и признался: — Люц, я не знаю, но опасность меньше не стала. Я спокоен, пока никто не знает, где ты. Все думают, что ты по-прежнему живешь здесь. Как только узнают, что меня нет рядом, будет покушение.

— Так уверен, что боятся именно тебя?

— Да.

Дальше не стала слушать, понимая, к чему он ведет.

— Стах, я хочу домой, в Лунгаг, к Тире и Метту.

Он вздохнул, примирительно поднимая руки:

— Как скажешь, малыш, как скажешь…

— Не называй меня так!

— А как, если ты действительно маленькая? — усмехнулся волк. — Мне едва до плеча достаешь.

Его улыбка раздражала, я нахмурилась.

— Как все: "Люция".

— Не хочу, как все, — мужчина повернулся ко мне. — Хочу по-особенному, чтобы никто тебя так не называл, как называю я.

— Скольких любовниц ты называл "маленькими" и "малышами"? — уколола его. — Не цепляйся к словам, Стах.

— Хорошо. Тогда и ты не цепляйся… маленькая моя.

Глава 4

Когда к нам прилетела Лилея Дамаскинская, я почти не удивилась. Только обругала себя за болтливость: никто за язык не тянул с той книгой.