Черная сотня

Старец Варсонофий из Оптиной пустыни (духовный наставник Нилуса) провозгласил несколькими годами ранее, что наступают страшные времена, что Антихрист уже появился, но мир его не узнал, что из монастыря хорошо различимы дьявольские сети и что вскорости многие алтари будут разрушены. (Здесь историк сталкивается с трудностями. Ни в данном, ни во многих других случаях нет письменных документов, приходится полагаться на такого ненадежного автора, как Нилус. Возможно, Варсонофий и выражал схожие мысли, но уверенности в этом нет: Нилус мог приписать ему свои бредовые идеи[69].)

Еще один пример: черносотенная литература ссылается на авторитет Серафима Саровского, когда утверждает, что для евреев и им подобных грешников нет спасения. Весьма сомнительно, что св. Серафим говорил что-либо подобное. Но точно известно, что он считал евреев святым народом, угодным Богу[70].

Во всех странах и во все времена появлялись похожие предостережения проповедников духовного возрождения, но они помещались как бы на обочине церкви и общества, а в новые времена их влияние было едва ощутимым. В России, наоборот, реакция на такие предостережения была очень сильной; Иоанн Кронштадтский не был юродивым, он был авторитетом в богослужении, образцовым церковным деятелем и thauraaturg'om, целителем-чудотворцем. Он был более широко известен, чем сам патриарх, несмотря на свое низкое положение в церковной иерархии; он принадлежал к «черному» духовенству и был женат, поэтому не мог рассчитывать на продвижение в высшие церковные круги. Чехов, рассказывая в письме другу о путешествии на Сахалин, сообщает, что он видел портрет отца Иоанна в каждом доме. Иоанн Кронштадтский был также почетным членом Союза русского народа и первым освятил его флаги[71]. Он родился в 1829 году в бедной деревне на севере России, в семье, многие поколения которой были связаны с церковью. В детстве ему с трудом давалось учение, но уже тогда он находил утешение в молитве. Высшее образование он получил в Санкт-Петербургской духовной академии, при этом Иоанн был последним в своем классе и окончил академию без всяких отличий. Он решил не постригаться в монахи; получив назначение в Кронштадтский собор, он женился на дочери своего предшественника, но дал обет полового воздержания — к великому огорчению жены, которая даже жаловалась на него начальству.

Кронштадт, военный аванпорт Петербурга, был в то время нелегким местом: здесь жили бедняки, нищие и бродяги, выселенные из Петербурга. Вскоре Иоанн проявил недюжинные способности проповедника, духовного наставника и учителя. Он привлекал бедняков к церкви, дети его боготворили, толпы народа собирались вокруг него на улицах. Он просил и получал у богачей деньги на социальные нужды — на дома для бедняков, школы, странноприимные дома и больницы. Кронштадт стал примером успешной деятельности церкви. Иоанн приобрел также славу целителя, к нему обращались за помощью больные со всей страны. Были дни, когда он получал до шести тысяч писем и телеграмм с просьбой о благословении. Когда он путешествовал, в его распоряжение предоставляли специальные купе в поездах и отдельные речные суда; усиленные наряды полиции охраняли его от толп поклонников. Ни один политический деятель, ни даже сам царь не пользовались в то время такой популярностью. Когда Александр III умирал в Крыму в 1894 году, он вызвал Иоанна к своему смертному одру.

Кое-что из написанного Иоанном было опубликовано. Великий религиозный философ Георгий Федотов называл его гением молитвы и учителем молитвы[72] Иоанн считал, что молитва — постоянное ощущение нашей немощи или духовной нищеты, освящение души, предвкушение будущего благословения, ангельское блаженство, небесный дождь, освежающий полив и удобрение душевной почвы, мощь и сила души и тела, очищение и освежение воздуха мысли, просвещение совести, час духа, золотое звено, соединяющее творение с Творцом… Подобно другим православным проповедникам, Иоанн был особенно озабочен силами тьмы. Он писал, что молодежь и мирские руководители склонны верить, будто дьявол существует где-то там, вдалеке, и его коварство их не касается. Лишь те, кто старше и мудрее, знают, что Сатана — тяжелое бремя, безжалостное и все поражающее.

В писаниях Иоанна нет ничего оригинального; сила его была не в идеях и не в писаном слове, а в его личности. В нем было нечто большее, чем мистический энтузиазм, и некоторые его начальники, включая Победоносцева, не доверяли ему — как оказалось впоследствии, справедливо, ибо уже при жизни Иоанна его ближайшие последователи — иоанниты — провозгласили его божественность. Они считали Иоанна новым Христом и создали новую религиозную секту, а дом, где он жил, стал местом паломничества.