Черная сотня

Утверждение, что личности сами по себе не так уж и важны, относится ко всем участникам фашистского движения — кроме лидера. Все исследователи фашизма согласны в одном: неизвестно, пришли бы к власти германские наци или итальянские фашисты, не будь Гитлера и Муссолини. А если пришли бы, то политика их была бы иной — возможно, не такой экстремистской. Впрочем, даже Гитлер нуждался во множестве способных лидеров, стоявших ступенькой ниже, — вроде Геббельса, Геринга, Гиммлера и других. То, что у Жириновского на сегодняшний день таких людей нет, — большой недостаток его движения. Некоторые западные рецензенты критиковали мою книгу за то, что она не проясняет до конца, что такое крайняя правая, какие группы к ней принадлежат, где четкая граница между ней и другими движениями. В определенной степени я признаю свою вину. Меня куда больше заботят идеи, чувства, побуждения крайней правой, чем ее организационные структуры. Русские политики находятся в постоянном движении, и, видимо, так будет продолжаться еще долго. В зависимости от обстановки люди и группировки, принадлежащие к центру, сдвигаются вправо, и наоборот, некоторые правые становятся более умеренными. Где-то в этой книге я написал: неудивительно, что весь спектр русских политиков сдвинулся вправо. При таких обстоятельствах, сдается, невозможно, да и неправильно, провести четкую границу между «экстремистами» и «умеренными». Возникают странные союзы, они будут возникать и в дальнейшем, поэтому любая попытка классифицировать их, как это делают ботаники, зоологи или химики, обречена на провал. Постоянные изменения в русской крайней правой — реальный факт, и попытки выявить искусственный порядок в беспорядочной, по существу, ситуации не только не прояснят положение вещей, но, наоборот, могут привести к еще большей путанице. В настоящее время попросту невозможно четко отделить крайнюю правую от умеренных, «респектабельных» правых. Например, большие разногласия есть среди казаков, в монархическом лагере, между, скажем так, государственниками различной ориентации. Больше того, в зыбкой ситуации люди склонны изменять свои убеждения, иногда на противоположные. Если Александр Зиновьев в предисловии к рассказу Кирилла Ханкина «Охотник вверх ногами» писал, что советская система стремится завоевать весь мир, то десять лет спустя он обвинил Америку в тех же преступлениях, которые прежде приписывал Москве. Юрий Власов начинал свою публицистическую карьеру с массированных нападок на КГБ, а через несколько лет присоединился к черносотенцам. Даже Максимов и Синявский нашли общий язык — по крайней мере, оба одинаково относятся к Ельцину после октябрьских событий 1993 года.

Примеров того, как резко менялась ориентация русских политиков, бессчетное множество. Тем не менее у крайней правой есть черты, которые позволяют определить ее почти безошибочно, и в этой книге я в нескольких местах указываю на них: правые не видят своей вины ни в каких бедах России, они постоянно заводят волынку о преступлениях предателей и внешних заговорщиках (американцы и Запад в целом, либералы, евреи, масоны, католики и так далее). Другой вопрос, являются ли эти группы и люди действительно фашистами (пусть даже пара- или протофашистами), либо они просто следуют прежним традициям крайней правой.

Не каждый шовинист, антидемократ или антисемит — непременно фашист. Фашизм, персонифицированный в Гитлере и Муссолини, умер, и его дело кончено. Но, как показывают недавние события в Западной Европе, в определенных условиях фашизм может вернуться. В посткоммунистической России рост фашистских или полуфашистских настроений подкрепляется сильной советской (коммунистической) составляющей и желанием восстановить империю. Историк не пророк, будущее не предопределено, но нет сомнения, что в грядущие годы правая будет играть в России важную политическую роль.

Мое имя известно в России только специалистам. Я не профессиональный советолог, в круг моих интересов входила европейская история XIX и XX веков, и в особенности меня занимали крайние правые и левые движения (иначе сказать, фашизм и коммунизм), политическое насилие и проблема поколений в политике. Две мои книги (может быть, больше) переведены на русский язык, но мало кто из русских читателей знаком с ними. Первая — «Россия и Германия» — появилась в Вашингтоне, другая — «Долгий путь к свободе через гласность» — была одной из последних, если не самой последней, что издали тиражом в 300 экземпляров для членов ЦК КПСС и других сановников, простым смертным она была недоступна. Анонимный автор предисловия написал, что профессор Лакер чересчур пессимистично смотрит на реформы 1988–1990 годов. Я был бы рад, если бы мой прогноз не оправдался, но история распорядилась по-своему [6].

Вашингтон — Лондон, январь 1994 г.

ВВЕДЕНИЕ