Черная стая(СИ)

Отцовский брегет, в числе всего прочего, отправился в Бреслау, побудку протрубить никто не удосужился, и Войцех, за короткое время вернувшийся к беззаботным привычкам беспечной юности, проспал. Выяснил он это только спускаясь по лестнице в гостиную, откуда доносились голоса фрау Греты и Исаака. Шемет слетел по ступенькам, смущенно произнес приличествующие извинения и совсем смешался, когда сообразил, что за стол уселся без приглашения, а рука сама собой потянулась к плюшке, присыпанной сахарной пудрой. Поощрительная улыбка фрау Греты и вовсе заставила его почувствовать себя мальчишкой, радующим взрослых отменным аппетитом.

Из кухни появилась Лиза с кофейником, и Войцех даже обрадовался, что успел покраснеть до того, как она улыбнулась ему и пожелала доброго утра. Лучше было выглядеть глупым юнцом, чем навести фрау Грету на подозрения. Шемет не сомневался, что, узнай мать Лизы об истинном положении дел своего квартиранта, она не только одобрит его ухаживания, но и попытается оказать на дочь влияние. А вот этого ему не хотелось нисколько, ему нужно было сердце Лизхен, а не покорно отданная рука.

-- Мы уже откушали, господин Шпигель, -- фрау Грета поднялась с места, -- не буду вам мешать. У вас свои дела, у нас -- свои.

Она направилась к круглому столику под окном и опустилась в кресло с высокой прямой спинкой. Лиза присоединилась к матери, и только теперь Войцех заметил несколько больших мешков на полу. Фрау Грета вытянула из одного из них слегка поношенный синий сюртук, расправила на столе и большими ножницами решительно обрезала фалды. Лиза, разложившая на коленях другой сюртук, горохового цвета, ловко подрубала обрезанные края.

-- Поручение господина пастора, -- ответила фрау Грета на вопросительный взгляд Войцеха, -- помощь бедным.

Войцех понимающе улыбнулся. Сюртук в руках Лизхен с каждым новым стежком все более походил на литовку*.

Коротко пересказав Исааку свои злоключения в департаментах и канцеляриях, Войцех сбегал наверх за саквояжем, извлек из него список и, вручив поверенному для изучения, воспользовался моментом, чтобы добраться до заветных плюшек. Исаак пробежался по строчкам глазами, вернулся к началу, перечитал еще раз. Разобрал бумаги на четыре неравные стопки, сверился со списком.

-- Месяц, сударь, -- бесстрастно сообщил он, -- три недели, если очень повезет. Но я бы не советовал основывать свои планы на надеждах.

-- Ничего нельзя сделать, чтобы ускорить процесс? -- понизив голос, спросил Войцех. -- Я за честное ведение дел, Исаак, но время не ждет, и я готов оплатить ... сверхурочную работу, скажем так.

-- Здесь не берут взяток, господин Шемет, -- покачал головой Шпигель, -- в самом деле, не берут. И работают на совесть. Вам, как человеку благородному, все эти проверки и уточнения, могут показаться ненужной тратой времени и бумаги. Но далеко не всякий проситель приходит со столь же честными намерениями. Власть не может себе позволить создавать лазейки для прохиндеев. Я сожалею, но ничем не могу помочь.

Исаак принес из прихожей большой холщовый футляр с подшитыми внутри кожаными карманами и принялся рассовывать бумаги, продолжая говорить.

-- Судебными инстанциями я займусь сам, это может потребовать юридических знаний. Справки и заключения, выдаваемые по первому требованию, соберет мой младший сын. Кое-какие документы придется запросить из Кенигсберга, я позабочусь о том, чтобы они были доставлены как можно быстрее. Старшему сыну я поручу Министерство финансов, с ними могут возникнуть разногласия в принятии решений, но Соломон собаку съел на налоговых тяжбах. Остается Интендантское управление, господин Шемет. Я обдумаю, кого бы туда послать. Еврею там сейчас лучше не появляться.

-- Не сходя с места под ружье поставят? -- усмехнулся Войцех.

-- Не надо так, господин Шемет, -- с мягкой укоризной произнес Исаак, и его черные глаза подернулись грустью, -- поверьте мне, евреи не худшие патриоты, чем немцы. Года не прошло со дня подписания Эдикта о равноправии, а решение о призыве евреев на военную службу так и остается на бумаге. Но, поверьте, если король решится призвать граждан к оружию, в еврейских добровольцах недостатка не будет. Поэтому не стоит привлекать к ним излишнего внимания французов.

-- Я не хотел тебя задеть, -- ответил Войцех, -- и я не считаю евреев плохими гражданами. Но я всегда думал, что они соблюдают свои заповеди лучше христиан. Разве не сказано "не убий"?

-- В Писании сказано "не сверши убийства"*, -- Исаак оживился, глаза его заблестели, -- разве вы не видите разницы?

-- Я не слишком внимательно читал Писание, -- усмехнулся Войцех, -- и уж тем более, не по-немецки. В русском переводе разницы нет. А должна быть?