Черная стрела

Внезапно Дик услыхал громкое пение труб; трубы пели на окраинах города. Боевой клич йоркистов взлетел к небу, повторяемый множеством ликующих голосов. Неприятель, дрогнув, бросился с улицы обратно на рыночную площадь. Кто-то громко крикнул: «Бежим!» Трубы гремели как безумные; одни из них призывали к обороне, другие — к штурму. Было ясно, что нанесен сильный удар и что ланкастерцы по крайней мере на время отброшены в полном беспорядке и в панике.

Затем был разыгран последний акт битвы при Шорби. Люди, стоявшие перед Диком, повернулись, словно собаки, которых зовут домой, и помчались с быстротой ветра. Им вдогонку через рыночную площадь пронесся вихрь всадников; ланкастерцы, оборачиваясь, отбивались мечами, а йоркисты кололи их копьями.

В самой гуще битвы Дик увидел Горбуна. Он уже в то время показывал задатки той яростной храбрости и умения биться на поле брани, которые многие годы спустя, в сражении при Босуорте, когда Ричард был уже запятнан преступлениями, чуть не решили исход битвы и судьбу английского престола. Увертываясь от ударов, топча павших, рубя направо и налево, он так искусно управлял своим могучим конем, так ловко защищался, такие стремительные удары расточал врагам, что вскоре оказался далеко впереди своих могучих рыцарей; окровавленным мечом пробивал он дорогу прямо к лорду Райзингэму, собравшему вокруг себя самых храбрых ланкастерцев. Еще мгновение — и они встретились: высокий, величественный, прославленный воин и уродливый, болезненный мальчик.

И тем не менее Шелтон не сомневался в исходе поединка; и когда на мгновение расступились ряды, он увидел, что граф исчез, а горбатый Дик, размахивая мечом, снова гонит своего коня в самую гущу битвы.

Так благодаря отваге Шелтона, удержавшего вход в улицу при первой атаке, и благодаря тому, что подкрепление из семисот человек прибыло вовремя, юноша, известный потомству под проклятым именем Ричарда III, выиграл свою первую значительную битву.

Глава IV РАЗГРОМ ШОРБИ

Враги исчезли бесследно. Дик, с грустью оглядывая остатки своего доблестного войска, стал подсчитывать, во что обошлась победа. Теперь, когда опасность миновала, он чувствовал себя таким утомленным, больным, разбитым, раны и ушибы его так ныли, бой так измучил его, что, казалось, он уже ни на что не был способен.

Но для отдыха время еще не пришло. Шорби был взят приступом, и, хотя город был беззащитен и никакого сопротивления оказать не мог, было очевидно, что грубые воины будут не менее грубы после окончания битвы и что самое ужасное еще впереди. Ричард Глостер был не из тех вождей, которые защищают горожан от своих разъяренных солдат; впрочем, даже если бы он и захотел их защитить, еще вопрос — послушались ли бы его.

Вот почему Дик должен был во что бы то ни стало разыскать Джоанну и взять ее под свою защиту. Он внимательно оглядел лица своих воинов. Выбрав троих, которые, как ему казалось, будут послушными и останутся трезвыми, он отозвал их в сторону и, пообещав щедро наградить и рассказать о них герцогу, повел их через опустевшую рыночную площадь в отдаленную часть города.

Там и тут на улице происходили еще небольшие стычки; там и тут осаждали какой-нибудь дом, и осажденные швыряли столы и стулья на головы осаждающих. Снег был усыпан оружием и трупами. Впрочем, если не считать участников этих маленьких стычек, улицы были пустынны; в одних домах двери были распахнуты настежь, в других они были закрыты и забаррикадированы.

Дик, распихивая грабителей, быстро повел своих спутников по направлению к монастырской церкви; но когда он подошел к главной улице, крик ужаса сорвался с его уст. Большой дом сэра Дэниэла был взят приступом; разбитые в щепки ворота болтались на петлях, и толпы людей входили туда и выходили оттуда, таща добычу. Однако в верхних этажах грабителям оказывали некоторое сопротивление, и как раз в то мгновение, когда подошел Дик, окно наверху распахнулось и какого-то беднягу в темно-красном и синем, кричащего и сопротивляющегося, выбросили на улицу.

Самые страшные опасения овладели Диком. Как безумный, бросился он вперед, расталкивая встречных, и, не останавливаясь, добежал до комнаты в третьем этаже, где расстался с Джоанной. Комната была разрушена: мебель опрокинута, шкафы раскрыты, ковер, сорванный со стены, тлел, подожженный искрой, упавшей из камина.

Дик почти бессознательно затоптал начинавшийся пожар и остановился в отчаянии. Сэр Дэниэл, сэр Оливер, Джоанна исчезли. Но кто мог сказать, убиты ли они в дороге или невредимыми выбрались из Шорби...

Он схватил проходившего мимо стрелка за камзол.

— Друг, — спросил он, — ты был здесь, когда брали дом?

— Пусти, — сказал стрелок. — Пусти, а не то я ударю!

— Я тоже могу ударить, — ответил Ричард. — Стой и рассказывай.

Но воин, разгоряченный битвой и вином, одной рукой ударил Дика по плечу, а другой вырвал полу своего камзола. Тут молодой предводитель не в силах был сдержать гнев. Он схватил стрелка в свои могучие объятия и, как ребенка, прижал к своей закованной груди; потом, поставив его перед собой, приказал ему говорить.