Черная тень над моим солнечным завтра

— Мы, старые большевики подымали свой предостерегающий голос, но нас разбили. Нас победили не в честном открытом бою, а уничтожали преступно и тайно по одному или группами. Бухарин погиб потому, что восстал против химерной идеи коллективизации. Запомните его мудрые слова — пусть крестьянин станет зажиточным и он врастет в социализм. Неужели нам нужно государство нищих и недовольных людей? Ведь в будущем военном столкновении, граждане «счастливой страны» толпами побегут даже к смертельному врагу…

— Неужели в Кремле не видят своих ошибок?

— «Он» — упрям. Удивительно упрям.

— И в этом упрямстве могут быть роковые последствия для России. Я, Иван Лукич, не враг истинной советской власти, но против диктатуры коммунизма, террора и насильной коллективизации!

— Да. Я ошибся! И теперь я одинок… и нет ни одного друга, — вздыхает Шеболдаев. — Ведь почти всех моих друзей и товарищей по партии уже нет. Они ушли в могилу. И очевидно мне тоже придется вскоре уйти со сцены… Я мечтаю Q тихой спокойной жизни, где-нибудь в глухой тайге, вдали от людей.

— Разве это так трудно сделать?

— Невозможно! Я просился — не отпускают. Но я чувствую…

Резкий телефонный звонок нарушает задушевную беседу. Шеболдаев берет черную эбонитовую трубку.

— Да… я Шеболдаев! Чрезвычайное заседание бюро горкома… Да, да… Хорошо. Буду без опоздания…

— Вот видите… Я чувствую и предугадываю события. Сегодня ожидаются какие-то неприятности… Прощайте, Илья Николаевич!

— Почему не до свиданья, Иван Лукич?

— Дал бы Бог! — тяжело вздыхает добродушный старик, хлопая по плечу инженера. — Кстати, какие у вас отношения с иностранцами?

— Вполне нормальные, а с Де-Форрестом даже дружественные.

— Эти прекрасные специалисты приехали из за океана помочь строить тот коммунизм, за котсрый боролся и я… Но они разочаруются в нем! Вот*увидите. При случае предупредите их, но очень деликатно, что эта Зеркалова…

— Что именно?

— В общем вы понимаете, она секретный . сотрудник, какого-то там непонятного даже мне отдела НКВД…

— Хорошо, Иван Лукич. Я выполню ваше поручение…

Шахматов опускаясь по безлюдной винтовой лестнице произносит:

— Однако и среди коммунистов нередко встречаются душою русские люди… Они увлеклись идеей коммунизма, но почувствовав, что погубили Россию теперь вдвойне страдают от этого…

23. Подарки мужа-иностранца

Мак Рэд и Зеркалова входят внутрь большого наполненного товарами магазина «Инснаб»[9].

— Это настоящий храм торговли! — восхищена спутница Инженера.

— Доброе утро, мистер Рэд! Давно вы не были у нас. Что прикажете? — мелькает подобострастная, кельнерская улыбка шефа.

— Доброе утро, товарищи! Сегодня я попытаюсь закупить полмагазина, — улыбается в ответ Мак Рэд и, обращаясь к невесте, добавляет, — моя дорогая! Выбирайте самые лучшие вещи, какие только понравятся.

— О, Дуглас! Вы не боитесь оказаться расточительным? — сверкают в улыбке белоснежные зубы Зеркало вой. Увидев роскошное меховое манто, она с вожделением глядит на него.

— Оно вам будет к лицу, — говорит шеф подавая манто.

Анна у зеркала кокетливо примерят манто и меховую шапочку.

— Очаровательно! Очень хорошо! — подбадривает Мак Рэд.

— Но ведь это наверно стоит очень дорого? — нерешительно спрашивает она.

— Ничего, дорогая! Вы для меня дороже всего…

— Благодарю, милый Дуглас! — расплачивается она очаровательной улыбкой.

— Сколько это стоит? — спрашивает Мак Рэд.

— Девятьсот рублей.

— Хорошо! Запишите в мой счет.

В ювелирном отделе Мак Рэд выбирает пару обручальных колец.

— Коммунисты не носят колец, — останавливает от покупки Анна.

— Странно, а я даже не знал этого, — удивляется Мак Рэд, рассматривая изящные золотые дамские часики. — О, это известная швейцарская фирма.

Мак Рэд одевает изящный браслет на руку невесты.

— Благодарю, мой дорогой! Хорошие часы — моя страсть!

— Природный ум и естественная красота, наилучшее украшение женщины, Но кроме того представительница прекрасного пола всегда и везде остается женщиной. Ей хочется нравится окружающим и в этом есть естественная закономерность ее пола.

— О, вы высказываете гениальные мысли. Но что по вашему должна делать женщина, чтобы нравиться окружающим? — кокетливо спрашивает Зеркалова, пытливо всматриваясь в лицо Мак Рэда.

— Даже самой красивой женщине всегда хочется быть еще более блистательной.

— Вы, конечно, правы… Но как вы считаете, может ли коммунистка носить гранатовый кулон? — спрашивает Анна, останавливаясь перед стеклянной витриной с украшениями.

— Дамы во времена первобытного коммунизма тоже одевали лучшие, более мягкие меха и носили украшения из глины и камней… Мне кажется, что вам понравился этот кулон?

— О, как это мило! Красный цвет — мой любимый… Это цвет революции! А игра? — восторгается Анна примеряя кулон. Ее шея будто обагрена капельками крови.

— Покупайте, Анна! Покупайте все! Мне нравится как вы покупаете! — входит в азарт Мак Рэд.

— Благодарю, Дуг! Я буду покупать.

Зеркалова покупает массу вещей. Служащие выносят вороха покупок и грузят в автомобиль.

Анна в новом манто выходит из магазина…