Черная тень над моим солнечным завтра

«10 июня 1937 года».

….Каждый день мне приносит все новое и новое. Мне кажется, что я подмастерье скульптора с мировым именем, который втайне от меня ваяет необыкновенной красоты произведение.

И вот я, пробравшись в таинственное ателье и, сняв покрывало со скульптуры, вместо воображаемой прекрасной девушки, увидел безобразную и горбатую старуху… У меня появилось горькое разочарование…

….Я не подаю вида при Джордже, но мне кажется, что я начинаю сомневаться в оценке положительных качеств великого социального эксперимента. Я замечаю с каждым днем, все больше, что эти добродушные, несколько грубые, но славные русские парни не очень довольны своим положением… Им был выдан вексель… И они хотели бы получить то, что им обещано… Каждый день я наблюдаю все новое и новое… Я еще не могу понять советских людей… Однако Шахматов, Шеболдаев, Бодрющенко и Байбаков представляют несомненный интерес. Сегодня я был свидетелем следующего случая. Коммунистическая администрация завода призывала рабочих принять участие в стахановском движении. Двое, наиболее эффективно работающих русских, получили в виде награды красное знамя, которое у них, может быть отобрано в любое время, если найдутся другие рабочие, сделавшие больше. Однако, мне пришлось видеть работу стахановцев и она оказалась очень скверной. Ее пришлось переделать. Но из-за этого разгорелся горячий спор, между коммунистической и технической администрацией строительства. Я стал па защиту русского инженера. Нельзя рабочих поощрять делать брак»…

Раздается звонок и в комнату входит оживленная и румяная Зеркалова. Она вносит с собой запах весенней ночи, игриво ладонями закрывает глаза Мак Рэду, спрашивая:

— Угадай, кто это?

— Прекраснейшая в мире! — отвечает инженер, обнимая и усаживая себе на колена супругу.

— Чем занимается мой благоверный? — спрашивает она, глядя на закрытую рукопись. — Я у тебя никогда не видела этой книги! Интересно?

— Это мой дневник, Анна, — отвечает Мак Рэд, отодвигая рукопись.

— Неужели ты не доверяешь мне, как другу?

— Бывают вещи, которые до поры до времени должны принадлежать одному. Здесь мои еще не вполне выношенные и не оформленные мысли и наблюдения. Придет время и они окончательно созреют. Я критически их взвешу, оценю, произведу селекцию, как терпеливый садовод, выращивающий семена редкостного растения…

— Однако ты даже садовод… — иронизирует Зеркалова. — Что за диковинное растение взращивает мой милый?

— Видишь ли, Анна, между утопическим коммунизмом, которым я так увлекся на моей родине и применением учения Маркса на практике, я замечаю разницу, которая с каждый, днем становится все более и более разительной.

— В чем именно? — нахмурившись спрашивает Анна.

— Я присматриваюсь к быту советских людей и у меня создается впечатление, что их примитивная и тяжелая жизнь оставляет желать много лучшего. Они переносят материальные лишения, живут в скверных бытовых условиях. Кроме того, мне кажется, что очень многие советские люди смертельно устали и напуганы чем-то потрясающим… Помоги, Анна, мне разобраться в этом!…

— Ты не стойкий коммунист! В тебе заговорило мелкобуржуазное прошлое, та среда в которой ты вырос… — укоризненно качает головой Зеркалова. — Но ничего , Я тебе помогу… С сегодняшнего дня мы ежедневно будем заниматься историей ВКП(б). Я достала учебник на английском языке.

— Хорошо, Анна! — соглашается Мак Рэд.

— А пока, покажи, что ты там написал…

— Нет, нет, Анна. Я не делаю тайны из своего дневника, но… придет время и я покажу тебе его…