Черная топь

Ожесточенная перестрелка продолжалась около пяти-семи минут. Затем наступила тишина, нарушаемая лишь слабыми стонами, доносившимися откуда-то из кустов. Выждав некоторое время, мы оперативно прочесали ближайшие окрестности. Результатом поисков стали: четыре трупа, один умирающий с изрешеченной пулями грудью, пять автоматов Калашникова, уйма пустых рожков и три полных запасных, которые покойникам не довелось использовать по назначению. Кроме того, на земле остались небольшие пятна крови, тянущиеся редкой цепочкой по направлению к деревне. Судя по россыпям гильз, а также примятостям в траве, нас атаковали человек семь. Двое оставшихся в живых (один из них, похоже, легкораненый), видя плачевную участь товарищей, решили больше не рисковать и предпочли смотаться, бросив умирающего на произвол судьбы. Я подошел к нему, сорвал маску и удивленно присвистнул. Передо мной лежал тракторист Миша, вчера днем встречавший нас на станции. Плюгавое тельце сучило ногами в агонии. Ни добивать, ни тем более допрашивать мужичонку не пришлось. Не приходя в сознание, он скончался секунд через пятнадцать. Из оставленного язычниками оружия я, как и в Дарьином доме, взял один автомат поновее да полные «магазины». Нет смысла перегружаться лишним барахлом. Обыск трупов не принес желаемых результатов. Под звериными шкурами оказались только однотипные адидасовские спортивные костюмы (очевидно, стандартная униформа «лесных братьев»). Документов ни у кого из них не было, а болтающиеся на шеях безобразные колдовские амулеты меня абсолютно не интересовали. Потом мы вернулись к дубу, где оставили рюкзак с пожитками.

– Бинта, случайно, не найдется?! – тусклым голосом произнес Сергей-Владислав.

Лишь теперь я заметил, что левая рука у него висит плетью, а рукав рубахи насквозь пропитался кровью. Мысленно обругав себя за невнимательность, я достал привезенную из Москвы аптечку, осторожно снял с Мамонтова рубашку и осмотрел рану. Пуля прошла навылет выше локтя, кость, по счастью, не задела, но, видимо, разорвала сухожилие. По крайней мере двигать рукой он практически не мог. Остановив кровотечение, я обработал рану йодом, плотно забинтовал, дал бывшему собровцу таблетку сильнодействующего обезболивающего, вынул из рюкзака свою запасную футболку и помог надеть. В течение всего этого процесса экс-капитан не издал ни звука. «Сильная у мужика воля», – с уважением подумал я и сказал:

– Надо сваливать отсюда. Желательно, побыстрее. Местечко уже засвеченное! Того гляди новая партия уродов припрется!

– Правильно, – подтвердил Сергей-Владислав. – Двигаем в сторону деревни.

– ???

– В окрестностях языческого логова нас станут искать в последнюю очередь, – терпеливо пояснил он. – Кроме того – оттуда удобнее напасть самим. Необходимо взять живьем хоть одного чертопоклонника, потрясти, выяснить точное местонахождение «священной поляны». Громовержец-то не успел до конца «исповедоваться».

– Логично! – взвесив «за» и «против», согласился я, вручил Мамонтову «стечкин» с оставшимися в обойме пятью патронами, снял с одного из убитых лохматую шкуру, забросил на спину, собрал остальное наше имущество, кряхтя, распрямился и дружелюбно улыбнулся бывшему собровцу:

– Пошли, напарник!..

ГЛАВА 8

Мы обосновались в километре от Черной Топи, в ветхом, пустом, полуразвалившемся сарае, построенном неизвестно когда и непонятно зачем. Огонь разводить не стали, опасаясь привлечь дымом нежелательных гостей. Ближе к полудню мы подкрепились хлебом с мясными консервами, запивая пищу водой из походной фляжки. Сергей-Владислав съел очень мало, через силу. Лицо у него горело, глаза затянулись мутной поволокой, зубы заметно полязгивали, тело колотил крупный озноб. Как я и предвидел, в результате ранения резко подскочила температура. Порывшись в аптечке, я отыскал упаковку парацетамола, скормил Мамонтову пару таблеток и старательно укутал его конфискованной у дохлого язычника шкурой. Затем ненадолго отлучился из сарая, наломал в лесу охапку еловых веток, вернулся обратно, соорудил некое подобие постели и предложил раненому прилечь. Когда жаропонижающее подействовало, экс-капитан забылся тяжелым, тревожным сном: ворочался с боку на бок, скрипел зубами, что-то бормотал... Я разобрал лишь две фразы: «Убирайся в преисподнюю, рогатый!» и «Господи, помилуй!»

Судя по всему, бывшего собровца терзали кошмары. Сочувственно покачав головой: «Эк припекло человека», – я выбрал на земляном полу участок посуше, облокотился на рюкзак и немного расслабился, не забывая, однако, держать под дулом автомата входной проем и не спуская пальца со спускового крючка. Веки наливались свинцом, норовили сомкнуться (сказывалась бессонная ночь), но я упорно боролся со сном, прекрасно осознавая – дрыхнуть мне ни в коем разе нельзя. Мало ли кого нелегкая принесет?! Людишки здесь водятся еще те!!! Попадем как куры в ощип. Лучше уж перетерпеть!..

Так прошло пять с лишним часов. Хрипло застонав, Сергей-Владислав открыл глаза.

– Тебе хоть малость полегчало? – участливо спросил я.