Черная троица

Не дав Умберто опомниться, Вельн (так звали помощника старосты) схватил лекаря за рукав и потащил за собой. Умберто едва успел крикнуть дочери, чтобы та присмотрела за братом Виктусом.

На площади перед таверной собралась уже довольно большая толпа – не меньше полусотни человек, в основном крестьяне. В отсветах факелов поблескивали железные навершия кос и вил. На лицах многих людей читались растерянность и страх, все они жались друг к другу, не осмеливаясь покинуть освещенное пространство. Сладковатый запах тления осквернял свежесть ночи.

Через толпу поспешно протиснулся полноватый мужчина преклонных лет. Выйдя вперед, он, с достоинством поклонившись, обратился к Умберто:

– Уважаемый Умберто, небывалое дело! Что это за ужасные существа? Что нам делать?

– Спокойно, друзья мои! – громко крикнул Умберто. Сам он был поражен случившимся, но понимал, что теперь не время смущать умы селян своей неуверенностью и незнанием. – Очевидно, что чья-то злая воля подняла из могил этих несчастных. Однако они более наводят страх, нежели действительно опасны. И вот тому доказательство, – указал он в сторону колодца на краю площади. Там, все еще подергиваясь, лежали останки частично разложившегося трупа. Голова же его валялась неподалеку, очевидно, отделенная метким ударом косы.

– Без головы даже эти ожившие мертвецы и скелеты не могут долго ходить и двигаться. Много ли было нападений? Есть ли пострадавшие, досточтимый Джоффри? – обернулся Умберто к старосте.

– Да нет, хвала Спасителю, люди больше напуганы. Эта нежить вломилась еще в два дома, к Торпину и Жбаве-пекарю, вон, слева от таверны. Жбава и поднял крик. Его сынка старшего, Дуклу, слегка придушили, но и то наши успели отнять, уже в себя приходит. Да к вам вон в таверну нечисти набилось…

– Ну, тогда несите Дуклу в таверну, а остальные пускай группами человек по десять обойдут все дворы, особенно у Сухого лога, что ближе к кладбищу – вдруг у кого беда. Но на само кладбище до рассвета не ходите. Надеюсь, особой беды нам не грозит.

– Вот спасибо, почтеннейший! Хвала Создателю, что вы как раз к нам приехали – что бы мы без вас делали, – согласно закивал староста. – Сейчас, сейчас все сделаем…

Речь его прервал приближающийся топот лошадиных копыт. В круг света ворвались двое всадников. Капли пота искрами играли на боках лошадей в свете факелов, лица всадников были перекошены от ужаса.

– Мертвецы, мертвецы на Можжевеловом тракте! – завопил один из них. – Ходячие мертвецы, они…

– Спокойно, Луд! – раздался из толпы голос старосты. – У нас они тоже побывали, но наши парни дали им хорошую взбучку! Успокойся и говори толком, где ты их видел, сколько их было и куда они шли.

– Пожалуй, не меньше пары дюжин, – ответил Луд, спрыгивая с лошади. – Мы заметили нежить как раз в тот момент, как она свернула с тракта на дорогу, ведущую к усадьбе лекаря Умберто.

Староста продолжал о чем-то расспрашивать вновь прибывших, но Умберто уже не слышал его. Анти, сыновья в опасности! Два с лишним десятка восставших из мертвых наверняка уже ворвались в дом. Скорее, скорее на помощь к жене и детям.

У входа в таверну Умберто слегка замешкался, задумавшись, не будет ли Клаудия в большей опасности, если он возьмет ее с собой. Впрочем, пусть уж лучше будет рядом. Да и внезапно проявившаяся у дочери сила могла быть весьма полезной в бою с нежитью. Кто поднял из могил покойников, он выяснит позже.

Постаравшись принять спокойный вид, чтобы не волновать Клаудию, лекарь толкнул тяжелую дверь. И едва не напоролся на вилы. Мальчишка-слуга хотя и трусил отчаянно, но, держа их в дрожащих руках, стоял на страже у входа.

– А я думал, – он опустил вилы и неожиданно всхлипнул, – опять эти лезут.

– Как раненые? – Потрепав мальца по плечу, Умберто шагнул в зал.

Столы уже успели расставить, но теперь они служили ложем для раненых, возле которых хлопотала дочь лекаря.

– Вот этот плох.

Клаудия подвела отца к одному из несчастных, судя по одежде, ремесленнику. Если остальные были в сознании, скрипели зубами и ругались, то этот лежал в забытьи. Голова его была размозжена, судя по всему, табуретом. Девушка, как смогла, обработала рану и наложила повязку.

Умберто, положив руки на голову тяжелораненого, зашептал целебные слова Молитвы Матушки Ареи. Но духовные силы его были истощены в поединке с восставшими мертвецами, а голова была занята тревогой о родных. Тем не менее ремесленник вздрогнул, дыхание его стало спокойнее, побелевшие губы стали понемногу краснеть, хотя в чувство он так и не пришел.

– Пошли кого-нибудь за Нофусом, – попросил лекарь подошедшего Салима. Правая рука хозяина таверны висела на перевязи.

– За этим мясником? – скривился Салим. – Зачем он тут?

– Боюсь, сил моих сейчас недостаточно, чтобы исцелить всех. А как твоя рука?

– Спасибо твоей дочке. – Трактирщик осторожно поправил повязку. – Положила каких-то травок, пошептала – вроде и не болит сейчас вовсе. Может, не надо Нофуса звать?

– Лучше позови. Все-таки человек шесть порезано да побито. Не справится и Клаудия. Да и не учил я ее толком, – виновато признался Умберто.